Хождение во власть

Для политического деятеля утрата доверия к нему равносильна смерти. Но утрата может быть разной: диктатор может потерять его в народе, но сохранить власть, если ему верит его окружение, верит стальной строй штыков, поддерживающих его трон или президентское кресло. Но никаких шансов на продолжение политической деятельности нет у того, кому перестали верить и структуры власти, и генералы.

А именно это сегодня и происходит.

Президент так и не сумел стать настоящим Президентом своего народа, а остался Генеральным секретарем ЦК КПСС, партии, которая утратила доверие и поддержку народа, так как не смогла предложить стране реалистический выход из экономического и политического тупика, созданного ее же собственной политикой и деятельностью. Что бы ни произошло с нами дальше, народам нашей страны уже не забыть Тбилиси (апрель 1989-го), Баку (январь 1990-го), Вильнюс (январь 1991-го)…

Как установила комиссия Съезда народных депутатов СССР, Горбачев не был причастен к бойне перед Домом правительства в Тбилиси. Но он ничего не сделал, чтобы виновные в событиях той страшной ночи были наказаны. До сих пор не показан по телевидению фильм, снятый операторами КГБ, хотя решение о таком показе принято Съездом народных депутатов СССР — высшим законодательным органом страны. Но если тогда, в апреле 1989-го, Генеральный секретарь был объектом заговора реакции, то в дальнейшем ситуация стала меняться. В Баку войска бездействовали, когда шли погромы армян, и лишь после прекращения погромов, когда бежал из города первый секретарь ЦК компартии Азербайджана и фактически власть перешла к Народному фронту, танки — тоже ночью — штурмовали столицу республики. Акция проводилась по указу Председателя Верховного Совета СССР, ну а те, кто ее исполнял, сделали все, чтобы крови было больше. Еще через год Президент оказался еще ближе к силам прошлой эпохи, силам, которые сумели перетянуть его на свою сторону.

Став заложником реакции, он перестал быть прежним демократом и реформатором. Так, генсек победил Президента.

Тбилиси, Баку и Прибалтика. Эти три вехи определили и личную драму Михаила Горбачева, и судьбу перестройки, столь блистательно им начатой в середине 80-х.

25 января 1991 года

ВЫНУЖДЕННОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

Провал августовского путча

Эта книга уже была завершена. Я не собирался ничего дописывать. Все, что можно было сказать о событиях последних двух лет, все свои размышления описал и поставил с облегчением последнюю точку. Так бывает, когда кончаешь большую и трудную работу. Но сама жизнь заставила снова вернуться к рукописи книги и написать ее продолжение. Это произошло после попытки государственного переворота, путча, 19–21 августа 1991 года.

В последний год в советской и зарубежной печати много писалось об угрозе военного переворота. Много говорилось о возможности установления диктатуры, обсуждался вопрос о том, насколько необратима перестройка и процесс демократизации в стране. Когда я сейчас вспоминаю об этом, мне кажется, что вызывалось это, с одной стороны, пониманием хрупкости произошедших перемен и неуверенности в будущем, а с другой стороны, тревожным ожиданием самого будущего.

Все мы прекрасно понимали, что ни политические, ни военные структуры, созданные в стране, не уйдут с политической и государственной арены без попытки дать последний и решительный бой. И они его дали.

В отличие от многих, кто пишет о странном характере этого путча, о том, что в общем не столько демократия его победила и преодолела, сколько он сам по себе был обречен, я хочу сказать следующее: это был настоящий путч с далеко идущими планами, с неизбежностью массовых репрессий, если бы народ промолчал.

Но в провале путча было несколько обстоятельств, носящих объективный характер. Первое: десятилетиями коммунистическая система выращивала особую породу функционеров, уничтожая все талантливое, яркое и самобытное и выдвигая наверх, к вершине власти, безликих усредненных исполнителей. И среди этих безликих людей, людей, о которых завтра никто и не вспомнит, потому что каждый из них сам по себе в отрыве от того места, которое он занимал, ничего собой не представлял, так вот, среди этих людей так и не нашлось того, кто взял бы на себя ответственность за принятие решений. Кто взял бы на себя смелость бросить армию против народа, а значит, взять на себя ответственность за кровь, за жертвы, за все, что могло бы произойти после этого. Практически все три дня путчисты совещались, подталкивая друг друга к решительным действиям.