Хождение Восвояси (СИ)

Колдун – тощий маленький старичок с прищуром, словно глядел на солнце, озадаченно нахмурился, постоял, пожал плечами и что-то отрывисто рявкнул. Воины неохотно остановили пререкания, подняли мечи и послушно двинулись к выходу, забыв про шкаф. В арьергарде, согнувшись буквой "зю", семенил солдат с радикулитом.

Не веря своим глазам, не понимая произошедшего, Лёлька привстала, затаив дыхание, вытянула шею, силясь разглядеть, нет ли в сём демарше какого подвоха… и подскочила чуть не до потолка, роняя палку.

– Ляпа, – проговорил из-за спины обиженный голос уроненного брата. – Я ждал-ждал, когда ты меня найдешь… Короче, я всё равно выиграл.

Темнота озарилась разноцветным сиянием. Лёка оглянулась, полная самых ужасных предчувствий – и ни одно из них не осталось нереализованным. В стене, ровной еще минуту назад, потайным ходом зияла дыра, а в конце коридора тревожно переливались и мигали многокрасочные линии хранилища.

– Бестолковый!!! – простонала она, хватая Ярика за руку и рывком поднимая на ноги. – Бежим!

– Не хочу в догонялки. Хочу спать, – хмуро пробормотал княжич. Лёка, рыча от ярости и страха, потащила его в проход – но чьи-то сильные руки вцепились в плечи, и радостный голос возвысился в оповещении. Из общего зала донеслись ответные крики – и топот. Все, кто сражался там против Адалета и Агафона, бежали теперь сюда. Похоже, они с Яркой только что преподнесли врагам такой подарок, о котором те и не мечтали…

– …Пусти, пусссти, псссссти, дрррракккк!!!

Княжна Ольга пиналась, кусалась, молотила кулаком по чему ни попадя – а попадал он всё время по чему-то твердо-мягкому, словно доска, обтянутая одеялом – но дурак отпускать ее отнюдь не собирался. Напротив, с каждым ударом он крепче стискивал ее, прижимая к себе так, будто хотел сломать если не шею, то хоть несколько ребер.

Вокруг что-то свистело, рычало, гудело, визжало и стонало: то ли буря запуталась в трубе, то ли случилась попойка в сумасшедшем доме. Лицо Лёльки утыкалось то ли в грудь, то ли в подмышку ее похитителя, но даже из-за опущенных век по глазам били вспышки света, разрывавшие темноту вокруг. Сыпались искры. Метались, обливая всех раскаленными каплями, безумные огни. Обдавало то холодом, то жаром, а иногда и дождем, моментально превращавшимся в рой разъяренных иголок.

– Пссссстиииииии… – по инерции хрипела Лёлька, уже не желая, а опасаясь, что противник может ее отпустить, но схвативший ее человек пёр неизвестно куда через непонятно что, не сбавляя хода.

Бежали они так долго, что княжна успела два раза обдумать свою горькую судьбинушку, три раза мысленно отругать Ярку, вывалившегося невесть откуда непонять зачем в самый неподходящий момент, четыре раза вздремнуть и раз пять посочувствовать стиснутой между ними розовой лягухе. Время от времени она издавала то ли сип, то ли писк, и только поэтому Лёка знала, что животинка еще жива. Знание это придавало ей немного сил: ведь земноводной, когда они в конце концов куда-нибудь когда-нибудь придут, понадобится защита, а если не она, княжна Ольга, то на беднягу, в лучшем случае, наступят, чтоб не мучилась. Что иначе могло ожидать большую лягушку в Вамаяси, Лёля знала из справочника купца, который так любил цитировать князь Грановитый.

То, что идут они именно в Вамаяси, Лёка сообразила быстро: где еще люди ходят, хронически прищурившись даже впотьмах? Перспектива повидать далекую диковинную страну, по правде сказать, очень ее привлекала бы, если бы не два "но". Первое – на лягушек, змей и прочих тараканов ее гастрономические интересы не распространялись никогда. Вторая причина – слишком долгий путь домой, который, к тому же, было еще неизвестно как найти. В том, что она убежит от своих похитителей, особенно с таким прищуром, когда даже мамки-няньки с широко раскрытыми глазами[21] не могли за ней уследить, княжна не сомневалась ни на секунду.

Путь в Вамаяси закончился так же внезапно, как начался. Одну секунду они неслись по сдуревшему пространству и времени, другую уже шагали по ровному месту, качаясь и спотыкаясь. Еще пара шагов – и хватка ее похитителя разжалась. Лёлька, как куль с конфетами, скользнула на пол, да там и осталась сидеть. Голова кружилась немилосердно, ноги отказывались повиноваться, перед глазами всё плыло, забыв остановиться… Но имелась и еще одна причина ее покорно-беспомощного сидения под ногами у кого попало, и о ней супостатам еще предстояло узнать.

Искоса княжна зыркнула по сторонам в поисках брата – и тут же кто-то сгрузил его рядом с ней, съежившегося, чумазого, тихо всхлипывавшего, жалкого до невозможности. Довольная, Лёлька кинулась ему на шею, едва не дораздавливая бедную лягушку, обхватила руками и залилась горючими слезами в полный голос.

Ошеломленный Ярик икнул и прикусил язык.

– Реви дальше! – прошипела ему на ухо Лёка, но видя, что увещевания не в силах побороть изумление, быстро шепнула: – Спорим на пирожное с вишней, что я реву громче!

За пирожное с вишней княжич Ярослав был готов перереветь хоть водопад.