Хождение за три неба (СИ)

— А-а… Афоня… А ты как тут оказался, а? — Петрович резко пришёл в себя, осмотрелся и встал. — Я что? Дверь не закрыл?

Я шумно выдохнул воздух. Навыдумывал, мать твою, невесть что. Засветился по первому разряду.

— Ты извини, Петрович, перепугался я… Получил твоё сообщение и бросился тебя искать. А тут ты лежишь… Ну, у меня сердце-то и ёкнуло. Думал… э-э-хх! — Я лишь молча махнул рукой.

Петрович окончательно проснулся. Просканировал меня, окрестности, заметил Шарика, потом оценил всю картину и заржал.

— Убитый труп мёртвого человека, а, Афанасий?! — Он снова расхохотался. — Ну, ты и даёшь, опер! Повеселил, повеселил меня, капитан. Работал я за компом, потом глаза что-то резать стало. Ну, я их и прикрыл… на секундочку. А тут полумрак, тишина-а-а! — Петрович смачно зевнул. — Гляди-ка, задрых я малость. Ладно, пойдём на кухню, чай пить будем. Ты чего прилетел? Я же тебе написал: «Исчезни».

Я начал путано каяться и давать объяснения. Мало-помалу разобрались в ситуации. Оказывается, в Город прибыл майор Амбарцумов. О чём он шептался с начальством управления, и какое поручение ему дал Слизень, было не известно. Но явно ничего хорошего от этого визита ждать не следовало. Полковник был уверен, что майор прибыл по мою душу. И что он мог нащупать кончик моих не очень-то грамотно проведённых манипуляций с золотом и камешками. Вот он и дал мне команду уйти на дно. К деду на дачу, например. Я сказал, что у меня есть местечко получше.

Машинально взяв с подоконника старую колоду карт, я начал её тасовать. Петрович с интересом смотрел мне на руки. Карты порхали, летая туда-сюда, то и дело меняя своё положение. Туда-сюда, туда-сюда… Вдруг я резко провёл пальцем по краю колоды. Карты одобрительно захлопали, затрещали. Есть! Нашёл! Есть мыслишка, как мне прикрыть операцию по потрошению этой лондонской фирмочки. И не плохая, скажу я вам, мыслишка! Так и будем делать.

— Я всё понял, Петрович! Ухожу в нети… А вы тут что будете делать?

— А я собираюсь вечером съездить на полигон. Надо бы подменить Костю на несколько дней. Он вызвал из Москвы своих ребят, будет перебрасывать в закрома твои ценности…

— Так что ты будешь в поезде мучиться, а? Давай я тебя на объект подброшу? Всё равно мне сейчас лететь в убежище надо. Только вот заскочим к моим. Передашь записку родителям, Петрович? Чтобы они не волновались?

Петрович кивнул, и я нацарапал коротенькую записку.

«Дорогие мои родители и дед!

Это я — ваш раздолбаистый сын и внук! На некоторое время я уезжаю в Южную Осетию — нашёл там одного целителя, еду к нему лечить спину. Со связью там плохо, так что звонить не буду. У меня всё хорошо. Я сыт и пьян. Весь нос в табаке. Денег полные карманы. Не беспокойтесь обо мне. Я скоро вернусь. Это не вся правда, но так надо говорить, если вас будут обо мне спрашивать. Человеку, который передаст записку, можно полностью доверять. Если что — он поможет в любых вопросах. Ваш Афоня.»

— Ну, пошли? Всё собрал, что надо? Такси свободен — прошу садиться!

И мы полезли в своё транспортное средство. Впереди нас ждала долгая дорога. Каждого — своя.

Глава 7

Как говорилось в одном старом анекдоте: «Вчера, в Кремле, Леонид Ильич Брежнев принял английского посла за французского и имел с ним продолжительную беседу, представляющую взаимный интерес…»

Я такого, конечно, допустить не мог. Я точно знал, кто мне нужен и с кем мне говорить. Для встречи с этим человеком мне пришлось смотаться на Шарике в Москву. Мой знакомый жил и работал там.

Светить свой телефон я не стал. Пришлось воспользоваться автоматом.

Наконец, после семи долгих гудков, трубку подняли, и сдержанно-льдистый голос вежливо спросил: «Да-а?» Это был мой хороший знакомый, москвич, эксперт по всякой банковской суете и безопасности. Он не доверял звонкам с незнакомых номеров. Наверное, уже успел дать команду повесить прослушку и включить запись.

Я начал приглушённым шёпотом, старательно имитируя одесский блатной прононс.

— Если ви хочете и дальше безо всяких циглей-миглей ездить в своей серебристой «Ауди» и кушать по пятницам рибу-фиш, то немедленно приходите в ресторацию «Бонвован», займите шестой столик слева и положите под салфетку пятьсот рублей. Всосал, фраерок?

— Ша! Ви таки уже можете спокойно положить себе свой страшный чёрный «Манлихер» в карман, рядом с его тёзкой. Считайте, что я уже зашёл…

Чего-чего, а соображал мой знакомый всегда моментально. Иначе ему не платили бы в банке таких бабок, что многие дедки завидовали. Имя его я назвать не буду — он весь из себя такой засекреченный. Зовут его Игорь.

Только я закончил мучить официанта приличным, но лёгким заказом и выбором вина, как в зал ресторана зашёл мой визави. Он был красив и элегантен. Впрочем, — таким он был всегда. Ухоженные усы подчёркивали мужественность и настоящий парижский шарм. Вот гадом буду — к этим усам хорошо бы подошли погоны! И носил ведь он их, носил! Хотя, хм-м, в финансовой разведке форму, вроде бы, не носят? Но — тс-с-с! Это тайна, покрытая мраком.

— Bonjour, monsieur! — приятно улыбаясь, сказал он мне.