Хозяйка

Ромка — иллюстрация, как иначе. Никто с ним не сидел, ничего делать не заставлял. Результат — провалялся всю школу на диване, поедая булку с вареньем, учиться вообще не может, на второй странице любой книги засыпает, хотя и пропихнули его родители, спасая от армии, в какой-то химический институт, и они с отцом до сих пор (а Рома на пятом курсе) варят на даче забор и оказывают разные строительные услуги женщине из деканата, которая отслеживает, чтобы в Роминой зачетке своевременно появлялись положительные оценки. Зато Рома может разобрать и починить любой автомобиль, да и, вообще, он хороший мальчик.

Алеша наш мальчик тоже неплохой, где-то к классу восьмому в учебу он все же втянулся, поступил на факультет вычислительной техники, теперь — программист, занялся бизнесом, что-то понемножку получается, с виду доволен, уверен в себе.

Ромкины родители считают Алешу умным мальчиком и ставят Ромке в пример. Они чувствуют перед Ромой вину — сразу после рождения младшего сына у отца появилась другая женщина, он собрался было из семьи уходить, но усовестился — двое детей, младший совсем маленький, в общем, остался, так и прожили, так и теперь живут. Теперь уже, кажется, Ромкиному отцу просто лень менять шило на мыло, он перестал на что-либо реагировать, купил себе хороший велосипед, лодку, та же другая женщина присутствует на работе. Мама Ромки тоже все это вытерпела и терпит «ради детей», считает себя мудрой, и все же смотрит на Алешу и, кажется, думает, что, вот, мальчику в нормальной семье уделяли достаточно внимания, вот он теперь и стоит на ногах, а с нашим-то что будет?

Я же, глядя на сына, наоборот, вздыхаю. Вырос и накачался, но как и раньше, когда был маленький и слабый и боялся старшеклассников, отнимающих в туалете деньги, так и теперь боится, что его бизнес закончится, и он снова будет бояться. Страх, обуревавший меня, когда я его заставляла учиться, перешел теперь и к нему.

Мой друг Егор, определив детей когда-то по тем же причинам в суперсложную математическую школу, боялся, что они там не выдержат, но еще больше он боялся, что они не будут. Другая женщина заставляла когда-то своего сына в воспитательных целях сварить и съесть картофельные очистки, потому что боялась, что, безобразно чистя картошку, он не вырастет добросовестным тружеником. Теперь она боится, что он ей этого никогда не простит. Моя подруга Маша считает, что не может ничему научить своих детей, потому что сама в жизни ничего не понимает. Она говорит, что всегда жила не просто, а во имя какой-то цели, посвящала жизнь какой-то одной идее, и в этом была ее ошибка.

Я смотрю на Рому и думаю, что крепкая нервная система, действительно, самое главное, тем более что заборы в нашей стране всегда найдутся… С другой стороны, как же без цели, мыслимое ли дело просто существовать? Только почему же стремление к цели у нас всегда сопровождается страхом?

Все чего-то боятся: бабушка боится, что сосед украдет у нее доски из-под пола, боится пустой лестницы, боится, когда по лестнице кто-то идет, боится, что грабители на улице «подобьют» ей ноги, боится, что неудобно, боится, что заставят жить по-другому и все нам запретят. Мой муж боится не успеть, Егор тоже этого боится, Маша боится выбора, другая подруга Таня боится возраста, знакомый Володя панически боится, что не будет работы. Я теперь боюсь, не навязываю ли я окружающим, в особенности сыну, своего мнения, я боюсь еще, что подумают то, чего не было, но могло показаться. Еще больше я боюсь, а вдруг, все же было, и те, которые подумали, были правы.

Я смотрю на мальчиков: когда-то я посылала их фотографию другу Тоду в Канаду, и он спросил, что эти мальчики собираются делать со своими жизнями. Ромка «бомбит» пока на машине, зарабатывая карманные деньги. Наш Алеша с важностью утверждает, что ему нравится «управлять процессами»: просуществовав все сознательное детство рядом с находящимся дома предприятием, он не хочет идти в наемники. Что они оба будут делать потом?

Вот и стоим мы, смотрим на свое немногочисленное потомство, нас мучают неуверенность, страхи и разнообразные проблемы, когда-то мы сумели напрячься и произвести их на свет, а теперь мало что можем им посоветовать, самих бы кто научил. А они уходят в дом смотреть телевизор, слушать свое щелканье и смотреть бессвязные картинки клипов, и мы только слышим из окошка их смех и неизменное«…ты, блин… я, блин…».

Последний романтик

Нет больше в мире душевных песен, а только пародии на них, нет больше романтиков в мире, а только менеджеры, умеющие добывать деньги. Последний романтик сидит в будке на автостоянке на окраине Сиэтла, продает подержанные машины, а в перерывах между клиентами ходит по Интернету и пишет мне письма.