Хозяйка Алмаза

А когда снова пришла в себя, то обнаружила, что меня принесли обратно, и я все еще в саду Ёнссонов. Над головой яблоневые ветви с пахучими цветами. Змея перестала душить, но на шее остались ожоги.

Генриетта направила всю магию на то, чтобы меня исцелить. Раны исчезали одна за другой.

- Ты заключила договор с Ёнссоном? - спросил Элиас.

Я кивнула.

- Но почему ты ничего мне не сказала?

- Не хотела, чтобы ты лишился своей свободы.

- Хочешь сказать, что оттолкнула меня только из-за этого?

- Прости…

- Не хотелось бы вас прерывать, но леди Ёнссон почувствовала, что ментальный щит разрушен. Скоро они с супругом будут здесь. Поэтому нам стоит поторопиться. - сказал Филипп.

- Уходите, я возьму вину за разрушение купола на себя, - сказала я.

Мне не хотелось отпускать руку Элиаса.

- Я никуда не уйду, только не на этот раз, - возразил Элиас, - либо мы уйдет отсюда вместе, либо я остаюсь здесь с тобой.

- Азиза никуда не пойдет, - сказала Генриетта, - повезло, что я была рядом и быстро исцелила ожоги, но она не выживет, если попытается нарушить слово во второй раз.

Я посмотрела на Элиаса. В его глазах отразилось мое отчаяние.

- Тогда я сниму эту печать! - вдруг сказал Элиас.

- Печать оранжевой змеи - очень серьезная метка. Снять ее может только тот, кто ее поставил, или она исчезает сама при выполнении договора, - возразила Генриетта.

- Снять ее может также сильный ментальщик, - сказал Элиас, - я могу помочь Азизе избавиться от этой печати, стерев ее через пространство эфира.

- Расторжение магического договора такого порядка это - серьезное преступление, - заметил Филипп.

- Я готов пойти на это! - с жаром заявил Элиас.

- Но я не готов позволить своему младшему брату пойти на подобное преступление! - сказал Филипп.

- Я не оставлю ее здесь! - ответил Элиас.

- Я знаю, поэтому сделаю это сам, - сказал Филипп.

Элиас поднялся и подошел к брату, заглядывая ему в глаза.

- Но Филипп! Тогда тебе придется скрываться или сесть в тюрьму.

- Я так долго был лордом Форсбергом, а ты был лишен всего. Не могу допустить, чтобы ты лишился свободной жизни во второй раз. Надеюсь, это покроет мое предательство. И ты сможешь простить меня.

Элиас кивнул.

Филипп потянулся к моей магической печати. На его ладони вспыхнул фиолетово-темный сгусток чистой энергии эфира. Он дотронулся до моего сияния, и вскоре окутал меня фиолетовым шлейфом, как бы отделяя мою энергию от чужой магии. Я слышала, что воздействие ментальщиков может быть болезненным, и непроизвольно напряглась, окутанная паутиной инородной магии. Как только он коснулся змеи, та принялась раскаляться на моей шее. Кажется, я кричала. Элиас крепко держал меня. Мне казалось, что вместе с печатью из меня уходит сама жизнь. Все тело пылало обжигающим нестерпимой болью огнем, словно я лежала на раскаленных углях.

Через пару минут все закончилось. Я затихла, почувствовав облегчение. Я чувствовала себя слабой, словно еще не оправилась от долгой изнуряющей болезни. Я даже не пыталась подняться, не уверенная, что смогу идти.

Потрогала шею, не веря, что печать исчезла.

- Езжайте в наш фамильный особняк за городом, там вы будете в безопасности, - велел Филипп. - Я не буду дожидаться Ёнссонов, а пойду с объяснениями прямо к королю.

Элиас обнялся на прощание со старшим братом, поднял меня на руки и отнес в карету.

Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. С самого рождения моя жизнь не была похожей на сказку. В ней было много бед и испытаний, но я старалась не терять силу духа. Заботиться о себе и о тех, кто рядом со мной, часто забывая о собственном благе, я всегда стремилась всем помогать и всех спасать.

Элиас обнимал меня. Я чувствовала себя счастливой. Ведь наконец-то нашелся тот, кто позаботился обо мне и спас меня.

Эпилог

Магический браслет завибрировал второй раз. Я накрыла его рукой, отключила будильник, и встала с кровати босыми ногами на мягкий коврик. Лето вступило в свои права, поэтому день начинался рано. На улице было уже светло. По привычке я выглянула в окно, надеясь увидеть остатки магических мотыльков, но их там не оказалось. Мотыльки уже давно впали в сезонную спячку, пробудятся и приступят к освещению города только глубокой осенью, когда сократится световой день, и город вновь погрузится в темноту.

Я пошла в душ и долго стояла под потоками воды, пока та не стала совсем прохладной. Пришлось несколько раз подогревать воду в бойлере с помощью магии.

Шлепая босыми ногами по деревянной скрипучей лестнице, я спустилась на кухню на первый этаж. Щелкнула пальцами, призывая стихию огня, зажгла дрова в печке и поставила греться воду на кофе.

Выглянула в окно. На дворе стояло чудесное летнее утро. Солнце было уже высоко в небе. Птички весело щебетали, скрываясь в зелени деревьев и перескакивая с ветки на ветку.