Хозяйка города

Она судорожно втянула воздух, как делают дети после долгого плача. В лице прорисовалось что-то человеческое, тёплое. Обрели цвет глаза.

— С миндалём?

— И с кокосом, — кивнул он, зажмуриваясь.

— Моя любимая.

В свои пятьдесят Антон стал разбираться в шоколаде получше любой барышни.

* * *

Антонио она почувствовала минуты за две до того, как он появился на кленовой аллее. Пока размышляла — махнуть ему рукой или крикнуть, — он сам её заметил в тени деревьев.

Он сел рядом, прямо в траву, скользнул по Наде быстрым, но внимательным взглядом. Наверняка заметил куртку, амулеты и оружейные ремни, и понял, к чему всё это, но ничего не сказал.

У самого начала аллеи горел фонарь — свет едва-едва пробирался к школьному крыльцу, остальные она погасила. Блик фонарного света криво упал на лицо Антонио, обращённое теперь к пустым окнам школы.

Надя хотела с ним заговорить, но не могла придумать, о чём. Почему он сюда пришёл — ясно и так. Она боялась, что он станет задавать вопросы, на которые она совершенно не готова ответить. Антонио ощутил её взгляд, улыбнулся и достал из внутреннего кармана шоколадку.

— Устала?

Она тряхнула головой. Под пальцами зашуршала фольга. Надя ощутила приступ голода, она не ела с прошлого утра. Ночные блуждания высасывали из неё всё живое, и человеческие чувства растворялись в ночном мареве, а потом возвращались — горной лавиной, когда рядом оказывался кто-нибудь живой.

— Всё так плохо? — Он подождал, пока Надя дожуёт. Так бывает, когда долго готовишься задать вопрос, и выравниваешь тон, и успокаиваешь дыхание.

В шуршащей обёртке осталось ещё два ломтика. Надя завернула их и отправила в карман — неясно, сколько ей придётся пробыть у школы.

— Пугало здесь. — Она кивнула в сторону пустых окон. — Хотела поговорить с ним про Вету, но пока что он меня не пускает. И ещё мне страшно туда входить. Не потому, что я боюсь призраков, просто я… Ну, ты же понимаешь?

Зашумели деревья, задёргались фонарные блики на асфальтовой дорожке. Кое-где на ней остались поблекшие надписи «выпуск года…», «Коля, Тая, Мадина», «11 Б — лучше всех». Надписи кричали хриплыми голосами, а школа стояла безмолвная и тёмная, запертая на все замки.

Антонио кивнул, вытащил из кармана мятую пачку сигарет, подумал и сунул обратно.

— Боишься, что тебя опять затянет их мир?

— Ты так понимаешь, что мне даже не по себе. — Она коротко рассмеялась, чтобы скрыть смущение, но в смехе смущения оказалось ещё больше.

Антонио взял её за плечо, чуть притягивая к себе, так что Надя на мгновение ощутила его запах кофе, сигарет и сладкого лунного света.

— Видишь, три окна на втором этаже, первые с того края? Это был её кабинет.

Надя напряглась под его рукой. Антонио выпустил — его слишком занимали эти пустые окна, чтобы он обратил внимание на то, как её передёрнуло. Он пришёл сюда, чтобы сидеть в траве и смотреть в пустые окна, пока не погаснет фонарный свет, пока не поднимется солнце на востоке. Кто знает, может, он приходил сюда не в первый раз.

— Что нам делать? — дрогнувшим голосом спросила Надя.

Он ответил не сразу, как будто не сразу услышал — нервные пальцы потирали подбородок. В сузившихся глазах блуждало отражение фонаря. От ночных прогулок её зрение обострилось, и Надя видела паутинки морщин на его висках, и ей сделалось ещё холоднее.

— Всё это опасно. Ты же знаешь, ты мне как дочь. Я никогда не заставлю тебя делать что-либо подобное. Не хочу узнать однажды утром, что ты ушла по ту сторону. Не хочу искать тебя по заброшенным катакомбам, как тогда. Можешь поверить, я сам не очень-то боюсь призраков. По крайней мере, по долгу службы мне пришлось к ним привыкнуть. Но, когда мы с тобой только начинали работать вместе, когда ты ушла в тот мир, это было жутко.

Она пропустила через себя дрожь, как электрический ток. Человеческие чувства возвращались, и теперь ей было холодно за всю ночь, проведённую на сырой траве, рядом со школой.

— Поэтому, — продолжил Антонио, — мы просто оставим всё, как есть. Ты выполнила мою просьбу, ты её искала. Не получилось. Ну что ж.

— Я всё-таки хотела поговорить с ним, — хрипло отозвалась Надя. Она поднялась и поплотнее запахнула на груди куртку, как будто могла этим защититься. — Понимаешь, дело не только в Вете. Я чувствую, что Скрипач жив. Он становится сильнее, а поисковики до сих пор бездействуют. Я не могу просто взять и бросить город на произвол судьбы. Я должна хотя бы попытаться.

Антонио оторвался от окон и посмотрел на неё.

— Я ведь всё равно не смогу переубедить тебя, да? Ну, как знаешь.

Она задержала дыхание, но Антонио ничего больше не сказал. Небо на востоке понемногу светлело, и просыпались птицы. Они шуршали крыльями так тихо, будто боялись нарушить сумеречный траур города.

Шурша высокой травой, Надя пошла в обход школы по тропинке, которую сама же и протоптала за ночь. Многие окна были распахнуты, задняя дверь болталась на шаткой задвижке — только дёрни посильнее. Но Надя знала, что попасть в школу сегодня не выйдет.