Хозяйка графских развалин

Мастер поднимается, а вот Гарте не торопится сделать то же самое. Он оглядывается на меня с очень сложным выражением лица. С одной стороны именно он граф и глава рода, он потомок изгнанницы. Я всего лишь супруга. С другой стороны, именно я оплачиваю заказ. Расчёт будет с родом Оти, но слёзы — моё наследство.

Гарет колеблется.

— Дани, ты лучше знаешь, что именно ты хочешь, — он уступает мне.

— Как угодно, — мастеру наши отношения совершенно не интересны, в тоне появляются нотки неодобрения, смешанного с нетерпением.

Спор — плохая идея. Некрасиво делать посторонних свидетелями препираний, некрасиво заставлять себя ждать.

Я признательна Гарету за щепетильность. Казалось бы, он женился на дочери купца ради денег, но при этом он не только не присваивает их, но и уступает мне право самой управлять. С одной стороны, это доверие. С другой стороны, это ответственность.

Как, не зная возможностей мастера, я скажу, что именно мне нужно?!

И… Обычно заказ всегда дороже готовых изделий. Зачем Вея привела нас именно сюда? Почему не в обычную лавку, где я могла бы, образно говоря, всё руками перещупать, и выбрать.

Мастер возвращается в холл-клетушку и, дождавшись, когда полог опустится за нами, касается другой стены. Я уже не удивляюсь, когда она тает, и нам открывается помещение, которое я и ожидала увидеть изначально — захламлённый склад, стеллажи и полки забиты самыми разными предметами, начиная от шипастой булавы и заканчивая одним единственным деревянным башмаком. Никакого порядка, вещи громоздятся друг на друге, и складывается впечатление, что в прошлом мастер сыграл в своеобразный “тетрис” и больше к предметам не притрагивался. Иначе почему на полках всё седое от пыли?

Пока я кручу головой, мастер откидывает столешницу секретёра, щёлкает пальцами.

— Ого… — вырывается у меня, когда на столешнице стремительно вырастает пухлая тетрадь в плотной кожаной обложке.

— Оттон-Оттон-Оттон… — бормочет мастер.

Под его пальцами страницы перелистываются с бешеной скоростью, и они тоже пыльные.

Я оглушительно чихаю.

— Простите.

Мастер словно не замечает.

— Надо полагать, земли нового рода это наследие ветви изгнанницы Эрис? Помню-помню. Красавица была! Какие глаза! Какой огонь в душе! Какой характер! Какой темперамент! Эм… да. Нашёл. Замок, город…

— Помните? — переспрашиваю я.

— Совсем недавно было, — кивает он. — Тысячу лет назад или две.

А?!

— А вам больше…?! Простите, мастер Далл.

Надеюсь, он не рассердится.

— Больше, господыня Оттон, — он оборачивается, окидывает меня взглядом с ног до головы.

Мне мерещится чисто мужской интерес, будто мастер прикидывает, достаточно ли я хороша, чтобы со мной развлечься. Возможно, он расценил недопустимо личный вопрос, как приглашение, а, возможно, мастер не имеет в виду ничего того, что крутится у меня в голове. Просто он говорил об Эрис так, будто они были близки.

— Простите, мастер Далл, — на всякий случай я обхватываю себя руками и отступаю на шаг, всем своим видом показывая, что сожалею о том, что позволила себе лишнее.

— Я хочу предложить вам сделку, господыня. Хорошую сделку. Вы хотите знать чуть больше обо мне, а я хочу знать, почему вижу в вашей ауре след Великого артефакта?

Что?

— Едва ли я могу ответить на этот вопрос, мастер. Я не понимаю, о чём вы.

— Я говорю про Мост, господыня. Мост, который переброшен к Вратам перерождения над Водами забвения… Сперва Мост возвышается над поверхностью, и души вдыхают поднимающийся тумн, успокаиваются. Их начинает одолевать сонливость. Мост наклоняется и уходит в глубину. Воды смывают тлен прошедшей жизни, смывают боль и сожаления, смывают память. К Вратам душа подходит кристально чистой и делает шаг в новую жизнь. Но не вы… Вы были на Мосту, господыня. Вы вдыхали туман, но вы нашли путь через Ворота, не коснувшись Вод. Как так, м-м-м?

Я хватаюсь за левый бок.

Воспоминание настолько яркое, что кажется, будто я чувствую боль прямо сейчас. В боку будто раскалённый штырь и металлический привкус на языке… Я по-прежнему не знаю, что меня убило, не вижу, зато вспоминаю кромешную тьму, которая меня затянула.

Да-да, умерев, я увидела пресловутый свет в конце тоннеля, хотя вряд ли то место, где я оказалась, можно назвать тоннелем. Наоборот, бескрайний мрак и одна единственная точка света, к которой я потянулась, как ночной мотылёк к электрической лампе.

Память впервые подкинула мне не осколок, не обрывок, а цельный лоскут, который всё разворачивается и разворачивается…

Ни райских звёзд, ни адских огней я не увидела.

Свет, на который я пришла, исходил от стоячего водоёма. Я вышла к каменистому берегу, увидела мост, по которому брели призраки и скрывались под водой.

Я не хотела хотела умирать, не хотела идти на дно вместе с ними, но возвращаться в кромешный мрак тоже не казалось хорошей идеей, и я осталась бродить вдоль берега, тем более я такая была не одна. Помню, как я удивилась, столкнувшись с самым настоящим орком. Видимо, при жизни, я не допускала мысли, что иные расы могут существовать.