Хозяйка кукол. Тайна забытых богов

В общем, мадам вроде бы и рада помочь мне в моем горе, но понятия не имеет как. Короче, придется мне отбросить сомнения и всерьез охотиться за церковником, на свой страх и риск. Спрашивается: ну почему мне так не везет – долг гильдии, заказ, бордель? Кстати, может, это и смешно прозвучит, из всего перечисленного именно бордель выглядит наиболее безобидно и беспроблемно. Да и встретили меня тут, кх-м, как родную… Мадам Мими оказалась веселой женщиной средних лет со своеобразным чувством юмора. Внешне – классическая хозяйка развратного заведения: немного вульгарная, пухлая блондинка в платье немыслимой для ее пятидесяти лет пурпурной расцветки, с вызывающим декольте; румянами, белилами и помадой в три слоя. Она подробно, с комментариями рассказала, что и как у них происходит вечером, во сколько появляется тот клиент и прочее…

Еще через час бесцельных мысленных напряжений у меня возник неординарный план. Я поделилась им с мадам, она сначала долго хохотала, затем заинтересовалась и уже потом согласилась. После этого мы занялись его непосредственным воплощением в жизнь. Еще через час я стояла в местной гардеробной, исколотая иголками по всему телу и дрожала, как осиновый лист. Рядом сновали девчонки и, посмеиваясь, посматривали в мою сторону. Они тоже знали, что должно произойти, и с нетерпением ожидали обещанного представления…

– Ну как, готова превращать мужчин в рабов? – лукаво намекнула хозяйка.

Я затравленно кивнула.

Вскоре из зала раздался тихий торжественный голос мадам:

– Уважаемые господа, я рада видеть вас в своем заведении. Прошу, устраивайтесь поудобнее, сегодня у меня припасено для вас совершенно особенное зрелище. Надеюсь, вы не разочаруетесь. И еще убедительная просьба – вести себя корректно, не шуметь и держать руки при себе. Все возникающие вопросы – ко мне. Не пугайте нашу солистку. Учтите, эта девушка у нас новенькая, и она в основном поет. А теперь прошу – занимайте кресла возле сцены…

В зале зажгли несколько фонарей, приглушив их яркий свет экранами из цветного матового стекла. В помещении моментально установилась таинственная, немного романтическая атмосфера, а тишина нарушалась лишь взволнованно участившимся дыханием нескольких десятков собравшихся в борделе мужчин. Я провела указательным пальцем по лбу: осенив себя символично начертанным на коже треугольником – знаком Светлой троицы, взяла поданную мне гитару и вышла на сцену…

Мадам постаралась на славу, выполнив все мои пожелания. Мало того, что мне успели сшить чудный восточный костюм с легким кисейным шарфом, закрывающим лицо, так еще и сцену затянули шелковыми драпировками, создав этакий маленький альков. Я опустилась на стул, пристроила гитару на коленях и заиграла. До сегодняшнего дня я никогда не пела на публике. Дело в том, что мама всегда запрещала мне петь в присутствии мужчин, утверждая, будто мой низкий, чуть хрипловатый голос обладает странным возбуждающим действием, способным околдовать любого представителя сильного пола. Но теперь у меня не осталось выбора, и поэтому я запела песню собственного сочинения:

Я не знаю за что, но, наверно, за что-то,У меня отобрали уменье любить,Временами находят хандра и зевота,Мне не хочется жить и мечтать неохота —Я тебя прокляла и пытаюсь забыть.

Даже небо какое-то серое стало,Очерствела душа, и потухли глаза,Мне тебя нынче – много, себя слишком мало,Отпусти же меня, я смертельно устала —В наших чувствах уже отгремела гроза.При разлуке мы все без вины виноваты,

И никто не рискнет нас за это судить,В подсознанье опять громыхают раскаты,Как предвестники скоро грядущей расплаты —Ведь любовь мы зазря поспешили убить.Поселились в душе пустота и тревога,Чувств ушедших никчемный, пустой суррогат,Нас уводят вперед суета и дорога,

Нам раздать бы долги, помолиться немного —И шагнуть в пустоту… Просто так. Наугад.Но опомнившись вдруг, я не кинусь в ту бездну,Припаду к чьим-то сильным, бесплотным ногам…Коль прикажут мне боги – я сердце разверзну,Искуплю их грехи и смиренно исчезну —Все стерплю. Но любовь – никому не отдам!