Хозяйка магической лавки – 5

Я нервно выдохнула воздух сквозь сжатые губы, почувствовав, как крепкая ладонь скользнула по талии к животу.

– Я только так и не поняла, а где настоящий Рей? – громко задала вопрос.

Рука остановилась, едва ощутимо напряглась, и я мысленно порадовалась, что моя уловка сработала. Энтузиазм Рея можно было сбить только поднятием неприятных для него тем. Или скорее, тем, которые по его мнению я не должна знать?

– Это все сложно, – отозвался лорд Рейвенс, снова обнимая меня более-менее прилично.

Хотя едва ли слово «прилично» можно было бы применить к ситуации, где я лежу в одной постели с полуголым мужчиной. И он мне даже не жених – и слава Единому. Но я старалась об этом не сильно зацикливаться.

– Уверена, что не хочешь спать, а обсуждать… мое прошлое? – продолжил уставшим голосом одержимый.

– Уверена, – ответила и язвительно вопросила: – Если не сейчас, то когда, учитывая, что вы собираетесь благополучно принести меня в жертву во имя великой цели?

По четко очерченным губам магистра скользнула улыбка, но какая-то горькая, что ли. Затем он выпустил меня из объятий и сел на постели, прислонившись к изголовью. Не успела я переползти на другой край кровати, как привлек меня ближе. Схватил мою ладонь, поцеловал ее и переплел наши пальцы.

– Ты произнесла это с иронией, но на самом деле это выражение как никакое другое описывает мой ориентир. Это ведь действительно великая цель, Адель, и ты скоро поймешь.

– А если не пойму? – спросила чисто из вредности, чем из желания поспорить. Хотя я наверняка никогда не пойму Рейанара – потому что он поставил на кон множество чужих жизней. Оправдания убийцам нет.

Меня щелкнули по носу.

– Тогда просто запомни – цель оправдывает средства. Я не хотел тебе об этом рассказывать, но раз ты уже поговорила с моей мамой, то считаю, что правильнее будет, если ты узнаешь всю правду от меня. Без прикрас.

Он замолчал, а я даже дышала через раз – отчего-то очень было интересно, что же за «правда без прикрас». Наверняка жестокая и ужасная.

Может ли быть что-то хуже ритуала «виарта морте»? И есть ли у жестокости мера измерения?

– Моя история началась куда раньше, чем проведенный обряд над мальчиком… моим телом, – когда мужчина заговорил, он уже был собранный, а на лице непроницаемая маска. Словно от былой усталости не осталось и следа. – Я был единственной надеждой своего клана, Адель. Мы шли к победе – к независимости, к власти, к тому, что нам должно было принадлежать по праву сильнейшего, но чего были несправедливо лишены. Устои клана Ин-Суэб потерпели изменения, когда я стал его главой…

Что-то в голове щелкнуло, когда услышала название клана. Какая-то догадка, которая все же ускользнула от меня.

– Но несмотря на то, что номинально мы победили, битва ещё не закончилась. То и дело совершались нападения на наши владения. И в череде этих событий, я едва ли мог отдыхать. Отзываться на ритуалы смертных, тем более с другой стороны, являлось для высшей аристократии Тиоса скорее развлечением, чем способом восстановить энергию, но это, несомненно, было ещё приятным бонусом. А силы мне были очень нужны, поэтому я принял вызов от леди Эдилы Рейвенс. Люди обычно очень предсказуемы, и просят – долголетие, богатства, любви того, кто их отверг. Но она меня удивила – леди просила сохранить жизнь ее сыну любой ценой… Пока я участвовал в ритуале, то потерял бдительность. Это был подлый удар, по-настоящему женский, со спины, который перемешал все карты.

Женский…

И все встало на свои места. Это ведь про этот клан мне рассказывал Лаор. Сначала им правили женщины, а потом мужчины восстали, подавили их, но что-то пошло не так.

Хотелось как-нибудь остро съязвить, но прикусила губу. Зачем будить лихо, пока оно тихо, верно?

Между тем одержимый продолжил, задумчиво крутя в пальцах завитки моих волос:

– В грудничка попал я, а не низшая нечисть, которая бы поддерживала в нем жизнь, как планировалось. Я – взрослый мужчина, князь, тот, на кого полагаются тысячи и сотни инкубов, теперь был заточен в хрупком теле. Это был тяжелый удар, но его я принял с достоинством. Придумал, как запечатать свою память, иначе можно было бы сойти с ума в теле беспомощного ребенка, который едва ли мог ходить и еще писал под себя.

Я попыталась представить, какого это оказаться в теле ребенка, но оставила эту попытку. Я не хочу ему сопереживать.

Рей помолчал, видимо, снова перебирая в голове события прошедших лет. Его взгляд потемнел, а губы сжались. Видимо, воспоминания были не из приятных.