Хозяйка ночи

Она прошлась взад-вперед по холлу.

– Я позвоню Марии. Она поможет тебе уехать. Самое главное – чтобы ты поскорее смылся отсюда. Хорошо?

Джонатан кивнул:

– Ты так добра ко мне, Бриони! Я знал – ты непременно что-нибудь придумаешь.

– Иди наверх и оденься. Мне надо сделать пару звонков. Давай, шевелись!

Она позвонила Марии, потом взяла телефонную книгу Питера и набрала номер лорда Хокли. Поговорив с ним, она села и закурила в ожидании подруги. Когда Мария приехала, ее водитель отвез Джонатана домой, а обе женщины остались дожидаться появления отца Питера. Да, это происшествие они могли использовать с выгодой для себя, хотя ни одна из них не высказала эту мысль вслух. Бриони сидела в оцепенении, все еще переживая недавнюю смерть Эйлин. Когда прибыл лорд Хокли, она почувствовала глубокое сострадание к этому человеку.

Она молча повела его наверх, в спальню, и открыла дверь. Лорд Хокли, ветеран англо-бурской войны, свидетель множества смертей в траншеях войны мировой, бросил взгляд на обнаженное тело мальчика на кровати и, поднеся руку к сердцу, издал полный отчаяния душераздирающий стон.

Войдя в комнату, он вырвал нож из рук сына и швырнул его в стену. Костяная ручка от удара разлетелась на части. Затем он начал избивать Питера, дергать его за волосы, хлестать ладонью по нарумяненным щекам. Напоследок он пнул его в грудь.

– Ты, животное! Грязная маленькая скотина! Для этого я растил тебя? Ради этой резни?

Руперт остекленевшими глазами наблюдал за происходящим. Лорд Хокли повернулся к Бриони:

– А как вы здесь оказались? Учтите: я умываю руки и отрекаюсь от этого убийцы, так что не рассчитывайте вытянуть из меня деньги. Я больше не хочу иметь с ним дела. Это конец. Конец!

Бриони тихо ответила:

– Мне ничего не нужно. Меня позвал сюда наш общий друг. Я подумала, что раз уж Питер ваш сын, то вы сумели бы лучше утрясти это дело. Я ничего не хочу от вас, ничего.

Лорд Хокли постарел буквально на глазах. Все его тело как-то съежилось и обмякло.

– Пойдемте, спустимся вниз, выберемся отсюда, – продолжала Бриони. – Теперь все решать вам. Но, будь я на вашем месте, я бы постаралась помочь сыну. Тот мальчик все равно мертв, и ничто не вернет его к жизни. Скорее всего, он беспризорник, и вряд ли его станут разыскивать.

Слова Бриони проникли в сознание лорда Хокли, однако врожденное чувство справедливости еще боролось в нем с инстинктом, требовавшим защитить не только своего ребенка, но и доброе имя семьи. Пошатываясь, Хокли пошел вслед за Бриони вниз по лестнице.

Мария налила всем выпить, Хокли одним махом проглотил виски и протянул стакан, чтобы ему налили еще.

– Я давал этому мальчику все, но еще в детстве у него обнаружились дурные наклонности, и мать поощряла их. Она была настоящей преступницей. Если бы она позволила мне отправить его за океан или в армию, где служили все его предки! Ее дорогого мальчика нужно понимать, он такой артистичный! Артистичный, бог мой! Он просто противоестественный, выродок, ошибка Господа. Мой единственный сын, можно ли поверить в это? Мой единственный сын.

Бриони слышала подлинное горе в его голосе, и ей захотелось исчезнуть, убраться из этого дома. Горькие мысли завертелись в ее голове. «Моя Эйлин умерла, а Питер Хокли жив. Как это несправедливо!»

– Значит, мне звонить в полицию?

Она надеялась, что лорд Хокли скажет «да». Она хотела, чтобы Питер, ни за грош загубивший чужую юную жизнь, понес справедливое наказание. Но Бриони понимала: даже если она позвонит главному инспектору полиции, дело замнут, ибо отец Питера – газетный барон, обладающий огромной властью. Лорд покачал головой:

– Нет. Я обо всем позабочусь. Кстати, кто этот общий друг, о котором вы говорили?

– Это вас не касается, сэр. Я удалюсь, если вы не против. У меня была трудная ночь.

Мария допила свое виски. Они поднялись, чтобы уйти, но голос лорда Хокли остановил их:

– Почему вы не позвонили в полицию?

Бриони ответила откровенно:

– А что от этого изменилось бы? Давайте посмотрим правде в глаза. Ведь это дело никоим образом не выплывет на свет. Вы, вероятно, злитесь сейчас на своего сына, но ведь вы хотите сломать ему жизнь не больше, чем я хотела бы того же для своих детей, что бы они ни сделали. Я надеюсь, в будущем вы оцените наше молчание, лорд Хокли. Оцените то, что мы не обратились в другие газеты – в те, которые вы не контролируете. А теперь позвольте откланяться, мы свое дело сделали. Остальное предстоит сделать вам.

После похорон Эйлин Томми увел Бриони с кладбища, посадил в свою машину и сам отвез домой. В машине она дала волю слезам, которые сдерживала на людях. Томми дал ей выплакаться, понимая, что Бриони это пойдет на пользу. У нее слишком много всего накопилось на душе. Остановив машину возле ее дома, он обнял Бриони и начал успокаивать.

Бриони, вдыхая знакомый запах одеколона Томми, позволила себе задержаться в его объятиях. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и никогда не была так благодарна Томми за то, что он рядом.