Хозяйка перекрестков

Но времени подумать, куда меня занесло, просто не было. В лошадь словно вселился бес, теперь она неслась вперед со скоростью электрички, а может быть и быстрее. Под лошадиной кожей, в которую пришлось впиться ногтями — иначе бы мне не усидеть, как ни старайся, странно хлюпало. И вдруг лес кончился, как ножом отрезало, и лошадь вместе со мной ухнула в глубокий овраг, от такого резкого крена я вылетела из седла. Рванулся навстречу травянистый склон, стиснуло сердце и… я проснулась, судорожно ловя ртом воздух.

Вокруг было темно, так что я не вмиг сообразила, что нахожусь в собственной постели. Спасибо красным огням на телевышке за окном, их ровный свет и проявившиеся чуть позже знакомые очертания телестанции помогли прийти в себя, хотя сердце продолжало колотится, будто я все еще неслась в бешенной скачке.

— Фу-у-у-у-у… — Прижимая ладонь к груди повалилась назад на подушку. Надо же, не заметила, как заснула, и воспоминания плавно перетекли в сонные грезы. Сон и сейчас до конца еще не выветрился из головы. Поэтому стоило вновь прикрыть глаза, как снова по сторонам поплыли зеленые перелески. Правда теперь плавно, так будто я стою у окна едущего поезда, а пейзаж проносится мимо под стук колес. "Поезд это хорошо, — подумалось мне, — поезд это — путешествия, лето, отпуск…" Мысли опять начали путаться. Столбы электропередач за окном вагона превратились в черные стволы елей. Белый конь снова уносил меня в лесную чащу. И снова деревья кончились, и в глаза ударил свет клонящегося к горизонту светила. Под копыта скакуна ложилась зеленая степь, высоченные колосья качали усатыми, невызревшими головами, чуть ниже, меж их сочными стеблями путались седые волосья ковыля.

Далеко-далеко на западе ровную линию горизонта перечеркнула крошечная черточка. Стоило мне ее заметить, и конь рванул еще быстрее, хотя и до того летел на невообразимой скорости.

Постепенно черта на горизонте приблизилась, превратилась в пятно, потом оно разделилось на два. Копыта коня ритмично ударяли в землю — звук, который я ошибочно приняла за перестук вагонных колес. Темп продолжал нарастать. Бьющий в лицо ветер не по летнему холоден. Вот уже я вижу худую обнаженную спину скачущего на гнедой лошади всадника, и методично взлетающие задние ноги заводного коня, чей повод зажат в его руке. Всадник и кони все ближе. Ближе. Я уже могу различить пот, струящийся по грязной коже человека, спутанные космы, прикрывающие шею и плечи. Когда до неведомого наездника остается не больше пары метров, он вдруг оборачивается: страшное, заросшее до половины бородой лицо, ярко зеленые, странно знакомые глаза. Всадник бросает повод и вытягивает ко мне костлявую руку с непомерно отросшими ногтями…

В этом месте я вновь вынырнула из сна, словно из омута. Красные огоньки за окном. Одеяло сбилось, обнажившиеся руки покрыты мурашками.

На этот раз, чтобы освободиться от навязчивого сновидения я встала, включила свет и прошлась по квартире. Хотела сварить себе кофе, но время уже подходило к четырем утра. Скоро придется вставать по настоящему, к тому же, как обычно под утро, спать хотелось невыносимо.

"Надо вспомнить о чем-то приятном, чтобы сбить проклятый кошмар со следа" — Решила я по новой укладываясь под одеяло. — Только не об отпуске. Лучше о чем-то никак не связанном с лошадьми и лесом. К примеру, к примеру…" — заснула, так и не успев додумать мысль.

Ковыль сменился жестким осотом. Белый конь, вслед за парой гнедых, вылетел на берег затерявшейся в летнем травостое речки. Кони Бородатого с разбега врезались в воду, поднимая фонтаны мутных брызг, поскакали по мелководью, нащупывая брод. Неведомая сила, прежде заставлявшая меня непрестанно подгонять своего скакуна, на этот раз повелела дернуть поводья на себя, так что он встал на дыбы, забив в воздухе передними копытами, и едва не завалился назад. А неизвестный беглец уже выбирался на другой берег неширокой протоки. Коня под ним шатало и, сделав несколько шагов от воды, он вдруг упал на бок. Изможденный всадник на его спине, несмотря на болезненный вид, ловко выдернул из стремени ногу, соскочил на землю, избегая взбрыкнувших напоследок копыт. Его заводной, стоило бросить повод, устало остановился рядом, тяжело поводя мокрыми боками.

С этой стороны реки было видно, как незнакомец, внезапно перестав спешить, ловит за узду заводную лошадь. Вбивает в землю нож, и крепко приматывает к нему повод. Затем медленно обходит загнанного им коня, крадущимися звериными шагами заходя со стороны холки. Последний длинный бросок — на шею тонко заржавшему животному опускается худой рыжий волк. Зубы его принимаются рвать лошадиную шею. Конь в агонии бьет ногами. Пронзительно ржет его привязанный к "колышку" товарищ. А чудовище, расположившись на туше агонизирующего жеребца, уже жрет еще живую, теплую плоть.

От омерзения я закричала. Подумала, что закричала. Это снова был кошмар. Сглотнула неприятный, солоноватый привкус во рту.