Хозяйка перекрестков

— Как скажете. — Константин Вассильевич дипломатично кивнул и бросив: "До встречи", я так и не поняла, кому из нас: мне или Вертеру, зашагал в конец аллеи. Я подождала, пока его спина скроется за поворотом. За это время "Счастливчик" успел сказать мне: "Прощайте" и отчалить на белом "Субару". Осталась только я, старый разбитый УАЗик, да догорающий Эмпусов гараж. Суетящиеся рядом с пожарищем коллеги не способны были нарушить мое одиночество.

"На пороге сидит его старуха, перед нею разбитое корыто" — вслух процитировала я. Огляделась — никто не слышит и, вздохнув, полезла на неудобную подножку УАЗа.

***

Даромир нашел ее на рассвете, недалеко от впадающей в Ра протоки, звавшейся в народе "Поганой речкой". Марья лежала, скорчившись, в траве и привстала, только когда услышала топот копыт. Пришлось потрудиться, чтобы втащить ее на коня. После потасовки со Змейским царем руки и ноги плохо слушались воительницу, в голове шумело, пейзаж перед глазами норовил уплыть куда-то в сторону. Устроившись на крупе, позади князя, Моревна обеими руками обхватила его за талию, прижалась к спине, закрыла глаза. Вроде так стало легче. Князь тронул коня и шагом поехал от Поганой речки. Шум в голове понемногу утихал, вскоре Марья уже могла раскрыть глаза без страха свалиться под копыта от головокружения. Рассвет стремительно набирал силу.

На распутье Даромир придержал коня.

— Ну, что, — не оборачиваясь, спросил он, — куда тебя везти, к тебе или в Гнездо Макоши?

Спутница молчала.

— Так куда?

— Тебе решать, князюшка.

В голосе, донесшимся из-за спины было что-то такое, что Даромиру захотелось немедленно взглянуть в лицо жрице, но он поборол себя.

— В жены-то еще звать меня не раздумал? — Щекой, прижатой к спине, она почувствовала, как напряглись мышцы под тонкой рубашкой.

— А ты пойдешь? Или опять в игры со мной играешь?

— Пойду, князюшка, пойду. Куда мне-бабе деваться… В тягости я. — Добавила совсем уж тихо.

На этот раз оба замолчали надолго. Конь, воспользовавшись тем, что поводья ослабли, принялся щипать траву на степной дороге.

— Телегу нам надо. — Наконец произнес князь раздумчиво. — До Вежи далеко. Не дело брюхатой в седле трястись. В Малый Торжец заедем, там и телегу возьмем и припасов в дорогу.

— Как скажешь, любый.

Конец.

Постскриптум

Старенький УАЗик прятался в проулке между завалившейся избушкой местных алкашей и бетонной стеной заброшенного колхозного клада. Ближний свет фар не способен был как следует разогнать мрак, царивший на окраине Ульяновки. Фонари здесь давно побили, провода — сперли те самые алкаши, а сразу за бывшим складом сельхозтехники начинались занесенные снегом поля. В видавшей виды кабине при тусклом свете приборной панели местный участковый и молодой прокурор из района разлили по стопкам дешевую водку. Участковый, он же водитель, разложил между сиденьями газету с нарезанным соленым салом. Чокнувшись для приличия, оба выпили одним духом. Милиционер крякнул. Прокурорский интеллигентно вытер жирные от сала губы платком, глянул с тоской за стекло. Мело. Прокурор зябко поежился.

— Вас там не хватятся? — Заботливо поинтересовался у него водитель. — Гляжу, начальство на труп слетелось из самой области!

— Не хватятся. — Поморщился юный прокурор. Его отец, бывший председатель колхоза, сумел пробить сыну должность в прокуратуре, но для того чтобы оставить парня в городе, старых связей уже не хватило. Впрочем, Евгений (так звали прокурорского следователя) на судьбу не жаловался: не все деревни такие, как Ульяновка. Районный центр Красная Поляна, где он работал, был крупным поселком. Здесь даже имелось некое подобие ночного клуба. В городе такую забегаловку назвали бы кафешкой, но для деревни — очень даже ничего. — Труп не местный, городской, вот пусть городской следователь и морозит руки на осмотре!

Труп неизвестного в синем рабочем костюме, приготовленный к сожжению, нашел на старом кладбище тот самый участковый, что сейчас сидел с ним в машине, пил водку и закусывал домашним салом. Евгений успел осмотреть мертвеца до того, как понаехали надзирающие из областного центра. Если бы не кол в груди, он бы решил, что кто-то из городских пытался втихаря подхоронить нелюбимого родича на деревенское кладбище. В городе-то известно, цены за места под могилы поднялись, вот и везут хоронить по селам "на халяву"! Кстати, кол под сложенными на груди руками разглядел именно он, Евгений, у него и версия по этому поводу кое-какая имелась, но начальник только отмахнулся от молодого сотрудника.

"Вот, пусть сам теперь для областного руководства мертвеца на морозе ворочает!" — Мстительно думал следователь, глядя на проносящуюся перед стеклом жесткую снежную крупу. В кабине было не жарко. Ветер задувал в многочисленные щели, печка работала на пределе, отравляя воздух парами бензина.