Хозяйка Тишины

…Руна Свеча тёплым огоньком порхала над моим левым плечом, а я любовалась спокойным сном своего тёмного воина, и вдруг подумала. Ведь была же наверняка – а может, будет, или даже есть где-то сейчас, особая для него женщина. Такая, что без страха и тревоги подходит к нему, кладёт руки на плечи, прижимается в темноте. Не боится увидеть в серых глазах осуждение и неприязнь, не боится услышать в голосе лёд. Не боится, что эти сильные руки оттолкнут. И сейчас, в тихий полночный час, она просто подошла бы и легла рядом на тёплый мех, и прижалась тесно-тесно, и он обнимал бы её до утра и грел своим теплом, которого у него так много.

Как же я ей завидую.

Как жаль, что я – не она…

И вот сейчас я поняла, как глупы были мои страхи. И нет никакой другой женщины. Я – его единственная.

Но он снова меня отталкивает, а в серых глазах – тень. Я должна разобраться.

- Ты так замёрзнешь! Возвращайся, пожалуйста. На медвежьей шкуре теплее.

Муж вскинул голову, но ко мне не повернулся, продолжая медленно вытираться рубахой.

- Тэм, иди спать.

Я обвела глазами поляну. Смерч улёгся на краю под деревом, продолговатая чёрная тень обнаружилась не сразу. Бродячая бледным сгустком тумана окутала тыквенную грядку, не шевелится. И никуда не уходит – просто покачивается сонным облаком. Тихая, мирная ночь.

- Без тебя не могу.

Молчание.

 Хорошо. Я скоро приду. Посижу с тобой, пока не заснёшь.

Я послушно юркнула обратно. Не зная, куда себя деть, примостилась на краешек топчана. Посидит он, ага! Пока не полежит, из землянки не выпущу. Надо будет – новое заклинание изобрету. Дверезапирательное.

Моя природная практичность подсказывала, что топчан нас обоих не выдержит.

Я вскочила и бросилась приводить в порядок медвежью шкуру на полу. Хоть какое-то занятие! Правда, оказалось, что даже пыль из неё вытряхивать не придётся. На ней обнаружились остатки каких-то заклятий Верды. Жаль, что уже не узнаю секрет. Надо будет самой такое же придумать. Полезное. В холде пригодится. Мысли скакали, словно горох, который высыпали из мешка. Я ничего не могла с ними поделать.

Не зная, чем ещё себя занять, я вернулась обратно на топчан. Вот только взгляд снова и снова возвращался к тёмному звериному меху на полу. Щекам было горячо, а пальцы, наоборот, леденели. И я грела пальцы об щёки.

Его долго не было. Ещё чуть-чуть, и пожалуй, я начала бы ногти на руках грызть от нетерпения. Вздрогнула и чуть не подскочила, когда дверь, наконец, скрипнула, и широкоплечая фигура полностью закрыла проход тёмным пятном. Я к тому времени почти погасила магический огонь, оставила лишь слабые искры.

Мой медведь кое-как втиснулся в узкую берлогу. По пути раздражённо порыкивал, когда задевал что-нибудь плечом или головой. Странный у меня всё-таки муж. От ледяной воды люди замерзают обычно. Но горячее мужское тело рядом со мной источало жар, который я ощущала всей кожей. Прогремели железки, которые Дункан сгрузил в ближайший угол.

- Всё, я пришёл. Теперь спи.

Его тихий голос, звучавший сверху и совсем рядом, был напряжённым, глухим. Я видела лишь очертания фигуры перед собой.

Робко протянула руку. Коснулась влажной рубахи, облепившей его живот.

- Зря надел. Простудишься. Сними! Я утром постираю.

- Это ты простудишься. Вон, зубы клацают от холода, когда говоришь. Возьми себе шкуру. Ложись на топчан, я тебя укрою.

Зубы клацали не от холода, а от нервов. Жаль, что он этого не понимал. Я решила, что хватит недомолвок.

Вскочила и обвила его руками, прижалась всем телом – к такому большому, холодному, мокрому, твёрдому. Зашептала, уткнувшись в плечо лбом.

- Объясни мне, что не так. Что я сделала? Почему ты… так себя ведёшь?

Он вздохнул. Осторожно отлепил мои руки и отстранил.

- Всё так, Сказка. Ты не сделала ничего, кроме очередного чуда. А вот я… сегодня тебя подвёл. И не надо! Не перебивай. Не говори ничего. Я сам всё знаю. Это заклятье… оно всё больше берёт власть надо мной. Туманит разум. Когда я стащил тебя с коня и набросился, как зверь со своими поцелуями… я хотел взять тебя прямо там. У меня пелена была перед глазами, я не видел ничего, кроме тебя. Кроме твоей кожи под пальцами. Твоих глаз огромных. Зелёных, удивлённых таких. Твоих губ, которые моё имя выстанывали.