Хозяйка замка Эдвенч

Двенадцать здоровых сундуков! Они были выставлены в одной из маленьких комнат один на один, и мне пришлось прибегнуть к помощи лакеев, чтобы снять их друг с друга. Замучилась, пока подобрала ключи к каждому замку – они все были разные. Привязала на каждый сундук цветную нитку и такой же обмотала головку ключа. Просто, чтобы не путаться самой.

Набитые огромными рулонами тканей деревянные короба были совсем неподъемными. Эта продукция была совсем иной, чем продавали на местных рынках: почти в два раза шире и гораздо качественнее. Дорогая, это понятно было сразу.

Широкая, ярда полтора рулон, очень яркая, со сложными восточными орнаментами и вышивками.

Шелк плотный, тяжелый. Явно очень ноский.

Бархат еще толще, с атласно поблескивающим ворсом, играющий на свету вплетениями шелковых и золотых нитей.

Парча – жесткая от драгметаллов, безумно красивая.

Было отдельно завернуто в рыхлую бумагу несколько отрезов очень тонкой и нежной кисеи разного цвета.

Я прекрасно понимала, что мне такие вещи не по карману. Потому, слегка вздохнув, отодвинула рулон ярко-синего, почти однотонного шелка. Таких тканей без рисунков было совсем мало. У этого узорной была только золотая кайма из изящных виньеток, не слишком широкая и очень элегантная.

Мерить все это было весьма сложно. Потому я утром опустошала один сундук и примерно час разворачивала, перемеряла и вновь скручивала то, что там было. Каждый рулон был насажен на довольно толстую гладкую палку и, немного подумав, я заказала плотнику стойки, как в магазинах.

Если сложить все на стеллажи в кладовке – ткань слежится, появятся заломы. Да и рисунок нормально рассмотреть будет сложно. Мне показалось, что на стойке это хранить безопаснее. Кроме того, ее легче будет отматывать.

Через час руки начинали ныть от напряжения, и я уходила, чтобы вернуться следующим утром.

Не знаю, где уж там служил барон, но платили ему по-царски. Я уже довольно четко представляла стоимость таких тканей и потому учет вела очень тщательно, добавляя описание каждой ткани, чтобы не спутать потом.

Когда стойки были готовы, я прикрепила к каждому рулону полоску грубой кожи. На ней, заглядывая в тетрадку, написала метраж: столько-то ярдов*, полу-ярдов, столько-то пальцев и ногтей.

Первое время я боялась запутаться во всех этих непривычных мерках, но потом свыклась и дальше уже легко переводила в уме.

Зато теперь, отрезав от рулона кусок, можно было написать на ярлычке просто: минус три ярда, остаток такой-то. Это было довольно удобно. Гораздо удобнее, чем записи в старой книге, где сложно было разобраться: куда, чего и сколько ушло. Списка не было, а все записи велись бессистемно.

Кстати, из тех тканей, что должны были бы находиться в кладовке, я обнаружила только несколько рулонов самого простого полотна и пару рулонов беленого льна. Впрочем, это не мое дело, куда делись старые запасы. Я просто внесла остаток в новую систему.

Чтобы разместить все удобно, пришлось выкинуть из кладовой стеллажи с одной стены.

______________________

* Ярд – это примерно девяносто один с половиной сантиметр. Первое время ярд менялся в Англии с каждым новым королем. Одни обмеряли свою талию и называли эту меру ярдом, другие мерили расстояние от кончика носа до кончика указательного пальца вытянутой вперед руки, третьи измеряли длину меча. Это было весьма неудобно. Окончательно ярд стал равен 91,44 см в 1101 году, в правление короля Генриха I.

Таким ярдом пользуются до сих пор. Он делится на 2, 4, 8 и 16 частей – пол-ярда, пядь, палец и ноготь.

Глава 28

Перед тем, как отправится на бал, мадам Аделаида вынесла мозги всем, в том числе и мне. Её не устраивало все, начиная от перешитого платья, которое она вдруг стала называть «убогим», до работы горничных, степени прожарки мяса на столе и погоды.

Три дня перед праздником она мотала мне нервы, говоря в столовой старательно завуалированные гадости, и я еле сдерживалась, чтобы не ответить. Сейчас я уже не боялась так сильно ее влияния на барона. Он видел, что я умею и, кажется, остался доволен и четким ведением бумаг, и ремонтом.

Я просто не могла понять, почему она бесится. Горничная, которая помогала ей одеваться и делала прическу, заполучила синяк на скуле. В день бала суматоха стояла такая, как будто наступал конец света.

Мне кажется, когда мадам, наконец, уселась в карету, с облегчением вздохнул сам замок, прямо всеми своими башнями.