Хозяйка замка Уайтбор

Повернувшись спиной к лабиринту, я попробовала вернуть себя в реальность. Мир вокруг постепенно приходил в норму. По крайней мере, перестал сворачиваться в трубу, ведущую… куда-то там.

Победоносно осклабившись, Джоэл подбросил на ладони завязанный лоскут:

– Видели? Самая что ни на есть настоящая кладбищенская пыль. Вокруг себя ее насыплешь, заговор проговоришь – и никакой сид тебе не страшен! Будет бродить вокруг да около, пока не развеется.

Я усмехнулась: безумству храбрых, как говорится… Слышал бы его Лайбстер. Поди, хохотал бы до колик. А потом, чего доброго, заманил бы нахала в болото и макнул в трясину по самую маковку, чтобы на всю жизнь запомнил. После той стычки с Лайбстером у Плачущего озера мне как-то слабо верилось в действенную силу заговоров и амулетов. Настоящего сида не отпугнешь щепоткой могильной грязи! Это все равно что выйти с деревянной сабелькой против дракона…

– Хотите, я отведу вас к Дуайту, мэм? – снова задребезжал над ухом голосок Джоэла. – Могу поспорить, он сейчас дома. Старик редко выбирается из берлоги. Незачем, говорит.

Я и сама поняла, что пора уходить. Мы достаточно прониклись грустной атмосферой запустения и старинных легенд, царившей здесь. От шахты веяло какой-то обморочной стылостью, даже знобило немного.

– Ладно, пойдем, – согласилась я. – Познакомишь меня со своим приятелем.

Тем же манером мы вернулись в деревню. Старик действительно оказался дома – сидел на пороге своей хижины, грязной, как лисья нора. Похоже, Дуайт был из тех людей, которые с возрастом, так сказать, утрачивают вкус к жизни. Становятся желчными и брюзгливыми, трудятся с неохотой (хватит мол, наработались уже!) и проводят целые дни в ленивой праздности, изредка наведываясь в паб, чтобы оскорбить кого-нибудь.

Хотя время еще не перевалило за полдень, от Дуайта за милю разило джином.

– Ну? – соизволил он поднять голову, когда мы с Джоэлом оказались в поле его зрения.

– Помнишь, ты рассказывал мне о кругах под шахтой? – зачастил Джоэл. – Расскажи теперь этой леди.

– Можа когда и рассказывал, – недовольно пробубнил старик, взглянув на меня красными бульдожьими глазами. – Только недосуг мне сейчас. Вон, сеть прохудилась, чинить надоть.

Он потянул к себе рваную рыбацкую сеть, явно валявшуюся здесь не один месяц. Джоэл приставал к нему так и этак, но ничего не добился, пока я не сделала ему знак, чтобы оставил старика в покое. Мысленно я поставила себе галочку застать как-нибудь почтенного Дуайта в трезвом и более разговорчивом состоянии, после чего покинула негостеприимную деревню. Близилось время обеда, а я скорее предпочла бы свернуть себе шею, пустив Ласточку в галоп, чем выстоять под ледяным душем дядиных язвительных реплик.

Палево-рыжие пустоши тянулись миля за милей. Время от времени однообразный пейзаж оживлял какой-нибудь дольмен, похожий на огромный стол: три валуна стоят торчком, сверху на них лежит огромный плоский камень. Встречались иногда и кромлехи, и отдельно стоящие валуны, и совсем уж диковинные сооружения. Впечатление такое, будто рассеянное по пустоши великанское войско внезапно окаменело под солнечными лучами.

Возле развилки на Ловери я натянула поводья, заметив мелькавшее среди кустов дрока знакомое коричневое пальто. Как бы я ни спешила, не следовало пренебрегать беседой с соседом:

– Добрый день, мистер Медоуз!

Обернувшись, молодой доктор радостно заулыбался, поспешив мне навстречу. Перед собой он катил два больших деревянных обруча. Я спешилась и сошла с дороги, ведя Ласточку в поводу. Мягкая, как губка, сырая земля хлюпала и слегка пружинила под ногами.

– Эти рамки нужны, чтобы определять и считать растения на пробных участках болот, – пояснил Чарли Медоуз в ответ на мой недоуменный взгляд. – Вы бросаете их случайным образом, а потом считаете, что попало внутрь.

Таким образом, странное поведение доктора, о котором говорила Мэри, получило вполне рациональное объяснение.

– Вы бы осторожнее гуляли по пустошам, – посоветовала я, все еще находясь под впечатлением от лабиринта.

– Вот и мисс Кэролайн говорит то же самое, – вздохнул Медоуз, озирая окрестности безмятежным взглядом человека, чьи устойчивые представления об окружающем мире не могло поколебать абсолютно ничего.

Меня кольнуло недоброе предчувствие.

– …Но вы зря беспокоитесь, уверяю вас, – продолжал доктор. – Даже в гиблом болоте всегда найдется безопасная тропа. Вот, взгляните! Видите? Это сивец. Там, где растет эта трава, можете смело ставить ногу или даже ехать верхом на лошади! Почва выдержит. А вон там, смотрите, какое чудо!

Прыгая по кочкам, как тощий коричневый грач, мистер Медоуз присел, аккуратно срезал и преподнес мне невзрачный комок прутиков, похожих на спутанные шнурки от ботинок.

– Луноцвет, первое весеннее украшение здешних мест, – благоговейно произнес он. – Согласен, сейчас это выглядит не очень впечатляюще, но посмотрите, что будет через месяц! Луноцвет расцветает с первыми оттепелями. И почти сразу гибнет, к сожалению. Такова жизнь.