Хозяин

Лука, оставаясь мыслящей единицей, одновременно воспринимал себя и как часть целого. Но это целое не было единым организмом, оно вообще не было организмом, оно было началом жизни, гигантским куском протоплазмы, в котором тем не менее зрели островки восприятия. Множество островков. Не таких высокоорганизованных, как сам Лука или его товарищи, но все равно обладающих сознанием.

Постепенно колоссальные пространства, занятые этой формой жизни, стали понятны и Луке, и всем остальным. Сотни, может быть, тысячи километров были покрыты толстым живым слоем, объединенным единой нервной системой. Нервные сигналы поступали быстро, но не мгновенно, так что происходящее за много миль становилось известно через длительное время. Однако же начало процесса, охватившее все пространство, Лука не пропустил. И каким-то непонятным ему чувством он узнал, что аналогичные процессы начались одновременно по всему континенту.

Внезапно весь темный губчатый слой покрылся сетью перемычек, сразу же уплотнившихся. Гигантский процесс деления целого на множество самостоятельных частей продолжался совсем немного времени. И к счастью для Матиаса, Луки и других, они попали в этот плен незадолго до катаклизма и их не успели распределить достаточно широко: они попали в отдельный фрагмент, некоторое время дрейфовавший по воле течения, пока все они собирали мысли и волю.

Глава 66

«Все на месте?» — поинтересовался Лука.

По очереди отозвались все. Апатия, охватившая Луку, видимо, овладела всеми. Молчаливо переживая свои превращения, каждый обдумывал происходящее. Первым начал Матиас.

«Считаю, что нам надо обсудить наше положение».

«В этом есть смысл?» — устало поинтересовался Лок.

«Я не понимаю, вы все как будто уснули, надо же что-то делать», — впервые вступила в разговор Лина.

«Наша милая нифма наконец-то проснулась, — съязвил Матиас. — Раз надо что-то делать, вот и попробуй. А мы посмотрим».

Она попробовала.

Испуг ли, истерика или нестерпимый ужас, ими всеми не распознанный, но в каждом из них присутствующий в той или иной мере, что-то одно или все вместе — помогли ей. Внезапно по огромному лоскуту, вместившему их, прошла дрожь, мелкие волны заставили судорожно дергаться весь гигантский кусок биомассы, мышцы, немедленно возникающие, сокращались с такой силой, что их бросало из стороны в сторону. Трещали вновь возникающие кости, все пришло в движение; от испуга ли, от неожиданности ли, но каждый принял участие в борьбе, что только усилило хаос. Однако безумие и страх Лины, неожиданная сила, с которой она вступила в схватку, сделали свое дело. С одной стороны, где, кажется, и было ее прибежище, стала вырастать, словно гриб, часть плоти.

Гриб вырастал, в свою очередь теряя очертания, превращаясь в пузырь, изнутри которого что-то рвалось, затем на границе этого образования возникла новая перемычка, она утолщилась — и лопнула.

Сразу все кончилось; агония, захватившая всех, стала стихать. Отделившаяся часть отпрянула в сторону, тут же принимая обтекаемую форму. Со стороны Луки было ясно видно, как прямо на ходу из бесформенного куска формируется нечто рыбообразное, как на этой заготовке тут же возникают глаза, нечто вроде рук, сразу принявшее форму плавников, затем хвост, и все это вновь зародившееся творение, так и не посмотрев на свою оставшуюся большую часть, рванулось в сторону далекого берега и стало быстро удаляться.

Увеличившийся обзор, наверное, из-за нарушения четкой прежней формы давал возможность видеть почти все целиком. Формы никакой не было. Был какой-то бесформенный, похожий на амебу конгломерат, раскинувший в сторону пять плотных щупалец, сквозь полупрозрачную оболочку которых виднелись темные круглые образования, предположительно их уцелевшие в катаклизмах мозги.

Неожиданно они стали подниматься вверх, всплывая медленно и плавно, как огромный бесформенный поплавок. Наверху ветер стих. Тучка закрыла солнце, и под вмиг ставшим пасмурным небом море было густое, граненое, и только у берега, где сияло солнце, по-прежнему горели отвесные золотые скалы.

«И что теперь нам делать? — спросил в наступившей тишине Матиас. — Как я понимаю, моя прелестная землячка нас покинула. Предлагаю обменяться мнениями».

Солнце вновь показалось из-за тучи, и их общее тело осветилось почти насквозь. Сквозь медузообразную массу не было видно ни внутренностей, ни мышц, только что, кажется, нормально функционирующих в их общем теле. Остались только собственные мозги, темневшие на периферии в конечностях, да переплетения похожих на веревки органов, вероятно, относящихся к нервной системе.

«Вот у меня вопрос, — сказал Лок. — Если Лина сбежала, то нас должно остаться четверо. Но, кажется, я вижу пять… предметов. Кто же тогда этот пятый?»

«Вы тоже видите?» — удивился Лука.