В интерком чья-то заботливая рука успела вложить новую порцию жизни, и теперь он поблескивал на меня ехидным зеленым глазом. Мол, что, Михал Семеныч, съел? От меня так просто не отделаешься. Я усмехнулся ему в область динамика, вдавил кнопку вызова и долго-долго не отпускал. Ехидство переговорника меня сейчас занимало не особо. Куда интереснее было – похож ли покойный Лев Ааронович Штейнман на ныне здравствующего Эдуарда Николаевича Зеву? По идее выходило – должен быть похож. Они ведь не знали, что столь замечательную личность, как Кар, я до сих пор так и не сподобился лицезреть.
Впрочем, это все лирика. Интерком же предложил куда более прозаические вещи. Кому-то по ту сторону переговорника, видимо, надоело слушать сигнал вызова, безостановочно посылаемый мною.
– Какого хрена?! – зарычал этот кто-то. – Опупели, что ли?
– А ты на меня не рычи, – отозвался я. – Я тебя не боюсь, ты не страшный. Я тебя уже видел.
– А ты что за хер с бугра? – насторожился динамик.
– Я не хер с бугра. Я Мешковский, человек с ножиком. Я сегодня уже приходил, только головой ударился. Я Зеву хотел, и сейчас опять хочу. Я ему опять ножик принес. Или ему ножик уже не нужен?
Динамик снова поменял голос. На сей раз заговорил тоном сытого котяры, который облопался сметаны и теперь принимает солнечные ванны, а ему мешают, приставая на предмет скушать еще ложечку.
– Нож-то мне нужен, – сказал котяра. – Только тебя почему-то трое. Днем ты, помнится, один был.
– Тебе помнится? – недоверчиво хмыкнул я. – А мне вот тебя ни разу не помнится. Ты, что ли, человек-невидимка?
– Я, что ли, человек-видимка. По секрету скажу – в окошко подглядывал. Ты не в обиде?
– Не, не в обиде.
– Так что ж тебя трое-то стало, типок?
– Так я времени даром не терял, – объяснил я. – Размножался почкованием.
– И ты весь втроем хочешь отдать мне нож?
– Если ты не против. И если у тебя нет встречных предложений.
Динамик призадумался. Предложений, похоже, не находилось, но что-то терзало его металлическую душу.
– А ты уже умный или еще дурак? – наконец спросил он. – Ты уже соображаешь, в какой дом пришел? Понимаешь, что, если что – и тебя тут так закопают, что никто потом концов не найдет?
– Дык это… У меня всего один конец. Я урод, да?
– А ты побазлай, побазлай. Тогда точно уродом станешь.
– Ты пугать меня будешь? – обозлился я. – Или в гости пригласишь, баньку истопишь?
– После баньки тебе пятки не почесать? – удивленно хрюкнул динамик.
– Не, пятки не надо, – я отрицательно помотал головой. – Не любитель я. Ну, так я вхожу?
– Весь втроем?
– Ну, так ты ж меня тоже не в одно лицо встречать выйдешь.
– А ты умеешь торговаться, – уважительно протянул он.
– На Привозе учился.
– Ну, проходи. Гостем будешь. Только не делай резких движений. О последствиях я тебя предупредил.
Переговорник отключился. Зато щелкнул замок на воротах, приглашая войти. Я толкнул створку и бросил через плечо:
– Внимательней, мужики. Нас, может быть, сразу завалить попытаются, так что стволы лучше вытащить. Только первыми не дергаться. Дергаться первым имею право только я.
– Почему это только ты? – недовольно спросил Комик.
– Потому что я сильный, смелый, ловкий и находчивый. И у меня с армейских лет привычка дергаться осталась. Ты не перебивай, когда я умных вещей говорю! Ты слушай. Когда я дернусь – можете тоже вступать. Но не раньше. Раньше только в том случае, если нас валить начнут.
– Когда нас валить начнут, поздно вступать будет, – заметил Литовец.
– Логично, – согласился я. – Значит, еще чутка раньше.
Сжимая пистолеты, мы поднялись на крыльцо, и нам навстречу гостеприимно распахнулась дверь. Встречать вышли те самые фиксатые, что и днем. Я чуть не прослезился. Все трое тоже были при стволах.
– Ты опять здесь, одноглазый? – поинтересовался тот, что был в наколках. Солировал, видимо, по-прежнему он.
– И тебе здравствуй, добрый человек, – отозвался я.
– В поисках смерти, дубль второй?
– А бычки у тебя в глазах давно не шипели?
Я-то думал, что мы просто обмениваемся любезностями, но наколотый, почему-то, оскорбился:
– Вообще не шипели! А вот у тебя…
– А у меня – встреча с Каром! – прервал я. – Кончай вату катать. Заждался, поди, человек.
Наколотый зло осмотрел меня с ног до головы и кивнул на «Берету» в моей руке.
– С волыной?
– Так ты тоже не огурец в руке держишь, – усмехнулся я.
– Нож при тебе?
– А вот этого тебе знать не нужно. Ну что – так и будешь держать нас на пороге?
– Проходи, – он посторонился, освобождая дорогу. – Внутри порешаем, что с вашими волынами делать.
Я, однако, проходить не торопился. Понимаю, нелогично – сам только что теребил наколотого на предмет пошевеливаться. Но его последняя фраза мне как-то не глянулась. Нужно было что-то срочно решать. И я попытался быстро сориентироваться в ситуации.
– Ну, чего не проходишь? – наколотый, однако, расценил мою неподвижность на свой лад. – Ссышь?