Хозяин

Несмотря на скромные размеры, перечисленные кампании свидетельствовали о намерении режима «примириться» с теми слоями населения, которые хотя и были «социально близкими», но в силу всеобщности террора попали под его удар. Среди всех репрессированных они составляли меньшинство. Гораздо большую проблему для властей представляли «социально чуждые элементы», лишенные гражданских прав и превращенные в граждан второго сорта — «лишенцев»[615]

. Эта категория населения была достаточно многочисленной. Например, только спецпереселенцев (в основном крестьян) на 1 января 1936 г. насчитывалось более миллиона[616]

. Наряду с высланными «кулаками» дискриминации подвергались казачество, представители правящих до революции классов и т. д. Дополнительные сложности для сталинского руководства создавало то, что совершеннолетними становились миллионы детей «лишенцев», носившие клеймо гражданской неполноценности в силу происхождения. Эта грозило постоянным воспроизводством и разрастанием «социально чуждых» слоев населения.

Осознавая необходимость перемен в этой сфере, правительство маневрировало, давало обещания, хотя и не спешило с их выполнением. Особенно наглядно это проявлялось по отношению к «кулакам». В 1935–1936 гг. истекал установленный законом пятилетний срок ссылки сотен тысяч крестьян, репрессированных в первый период коллективизации (в 1930–1931 гг.), а поэтому особенно остро встал вопрос об их дальнейшей судьбе. Опыт восстановления части «кулаков» в правах в предшествующие годы показывал, что большинство из них предпочитали покидать места ссылки. Поэтому по предложению руководства НКВД восстановление в правах ссыльных крестьян, широко проводившееся с 1935 г., сопровождалось запретом на отъезд из мест ссылки[617]

. Таким образом, основная масса бывших «кулаков» получала лишь формальные «гражданские права».

Это явное нарушение собственных законов правительство пыталось компенсировать разного рода пропагандистскими кампаниями. Сигналом к новой шумной демонстрации «примирения» с «социально чуждыми элементами» была политическая сценка, разыгранная Сталиным на совещании комбайнеров в самом начале декабря 1935 г. Когда башкирский колхозник А. Тильба заявил с трибуны совещания: «Хотя я и сын кулака, но я буду честно бороться за дело рабочих и крестьян и за построение социализма», Сталин бросил ставшую знаменитой фразу: «Сын за отца не отвечает»[618]

. Последующие акции показали, что растиражированый пропагандой сталинский афоризм появился неслучайно. Он отражал готовность руководства страны к ограниченным послаблениям в отношении молодежи, в духе политики «отрыва» ее от старшего поколения противников режима.

Определенное значение для детей «лишенцев» имело постановление ЦИК и СНК СССР о новых правилах приема в высшие учебные заведения и техникумы, утвержденное Политбюро 29 декабря 1935 г. Если раньше доступ в высшие учебные заведения и техникумы «детей нетрудящихся и лиц, лишенных избирательных прав» запрещался, то по новому закону эти ограничения отменялись[619].