Хозяин

Аккомпанемент сообщений о заговорах и анархии в Испании был важной составной частью пропагандистской кампании «усиления бдительности» и борьбы с «врагами» в СССР. В июне-июле 1937 г., в период подготовки массовых операций против «антисоветских элементов» в СССР, советские газеты были заполнены статьями о событиях на испанских фронтах, об арестах германских шпионов в Мадриде и троцкистов в Барселоне, о падении столицы басков Бильбао в результате измены одного из командиров баскской армии и т. п. Летом 1937 г. в Испании была создана специальная структура государственной безопасности для борьбы с шпионажем и «пятой колонной» — СИМ (Servicio de Investigacion Militar), которая быстро охватила все части республиканской Испании и жестоко подавляла любую оппозицию. Деятельность этой новой структуры вызвала резкую критику даже левых сил в западных странах. Уже тогда усиление репрессий в Испании связывалось с аналогичными процесами в СССР и деятельностью советских агентов[746]. Уничтожение «пятой колонны» в Испании и СССР все более синхронизировалось.

В июле еще более обострилась обстановка на Дальнем Востоке в связи с нападением Японии на Китай[747]. 21 августа 1937 г. произошли два важных события. С одной стороны, был подписан договор о ненападении между СССР и Китаем, направленный против Японии. С другой стороны, в этот же день было принято постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края». Осенью 1937 г. на Дальнем Востоке были проведены массовые аресты и депортация всего корейского населения из этого региона (более 170 тыс. человек). Цели этой депортации были определены в постановлении СНК и ЦК, утвержденном 21 августа 1937 г., как «пресечение проникновения японского шпионажа в ДВК»[748]

. Бывший начальник управления НКВД по Дальневосточному краю Г. С. Люшков, который непосредственно руководил депортацией, до прибытия на Дальний Восток был принят Сталиным и получил инструкции. Затем, как известно, Люшков перебежал к японцам. Представителям японских спецслужб Люшков сообщил, в частности, что Сталин не доверял корейцам, поскольку они проживали в пограничной зоне, и полагал, что японцы будут использовать корейцев как агентов для засылки на советскую территорию[749]

Аналогичные мотивы ликвидации потенциального шпионажа лежали в основе многочисленных операций против «национальных контрреволюционных контингентов», о которых будет сказано далее.

Идеи чистки тыла и освобождения от потенциальной «пятой колонны», широко циркулировавшие в СССР в 1930-е годы, прочно засели в головах сталинских соратников, о чем могут свидетельствовать их признания, данные десятилетия спустя. «1937 год был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны. Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но, если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся. Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в 37-м, была правильной […] Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было», — утверждал В. М. Молотов в 1970-е годы[750]

. Аналогичные заявления делал другой соратник Сталина, Л. М. Каганович. В начале 1960-х годов он так объяснял причины репрессий: «Это была борьба с “пятой колонной” пришедшего к власти в Германии гитлеровского фашизма, готовившего войну против страны Советов»[751].

Очевидно, что понятие «дрогнуть и переметнуться» для Сталина и его окружения вовсе не означало прямой переход на сторону врага. В лучае вполне возможных военных трудностей и поражений (что и произошло на самом деле) партийная «номенклатура» вполне могла найти себе новых вождей, а бывшие оппозиционеры отомстить Сталину за долгие годы унижений и преследований. Поэтому профилактическая чистка тыла от всех, кто был способен, по мнению сталинского руководства, ударить в спину, касалась многочисленных слоев населения страны — бывших оппозиционеров, партийных функционеров из старой гвардии, бывших эсеров и меньшевиков, бывших белогвардейцев и дворян, «кулаков», советских граждан, которые могли помогать врагу в силу своей национальной принадлежности (немцы, поляки, корейцы и многие другие) и т. д. и т. д.