Хозяин Чудовищ (СИ)

Когда рядовому обывателю наносят рану глубиной хотя бы в сантиметр он перестает представлять серьезную опасность. Да, возможен выброс адреналина, запуск первобытно-инстинктивного алгоритма действий "Бей или беги", перетекающего в боевое безумие - я видел, как матерого сатира просто забили табуретом, били и били, пока его голова вместе с шеей и частью плечевого пояса не превратилась в кровавое месиво на досках пола, мозг, шерсть, кровь и раздробленные во влажную труху кости. Но это исключения.

Раны от когтей - это больно. Особенно больно, когда они нанесены по критическим точкам. В голове включается тревожная сирена, когда твоя же кровь заливает лицо. Когда боль застилает разум. Когда беззубые кровоточащие рты раскрываются на сухожилиях или мышцах. Когда конечности перестают нормально отзываться на сигналы мозга. Очень немногие способны драться и одновременно придерживать выползающие из вспоротого брюха ленты потрохов.

Лярвы пережевывают собак. Клочья шерсти застревают между клыков.

Рыболюд цепляется когтями за подоконник, путается в шторах. Падает на пол, барахтается в ткани, срывает гардину. Второй монстр десантируется успешнее, прямо ему на спину под хруст позвонков, а дальше набрасывается на бабку, распластавшуюся на диване перед телевизором. Вжимает ее в одеяло и подушку. Лицо морщинистое, седина в волосах закрашена. Когти входят в живот. Один, два, три, четыре - строчит швейной машинкой, превращая ее внутренности в однородную кашицу.

Лязг массивного засова. Тяжелая дверь распахивается и на порог соседнего дома выпрыгивает сухощавый дедок в майке, выцветших семейниках, шлепанцах на босу ногу и ружьем в руках. ИЖ-27, если память Виктора не ошибается.

Выстрел в небо.

-Со мной Единый, суки, всех порешаю! - голос сиплый, дребезжащий.

Старикан тянет лет на шестьдесят-семьдесят, хотя тут спорный момент, алхимия может вытворять странные штуки с возрастом, но двигается быстро, ловко, с какой-то ломаной атлетично-гимнастической пластикой. Калитка в его двор, до которого мы еще не добрались, так же оказалась заперта на засов. Быстрое движение руки, скрип металла о металл. Дед вихрем вырывается на улицу. От него знакомо пахнет или даже скорее воняет. Смрад немытого старческого тела, тесно переплетающийся с "Императорской".

Если коротко, без лишних предисловий - дед умер.

Если же более развернуто... уличного освещения у каменских не было, максимум фонари во дворе, которые при включении охватывали бледно-желтым светом лоскут дороги непосредственно перед воротами. Дед споткнулся об лярву. Ружье отлетает в сторону, возраст не тот, выставить перед собой руки он не успел, целует носом и краем челюсти землю. Хруст хрящей, "юшка" ручьем заляпывает разбитые губы, подбородок и шею. Пытается подняться, руки разъезжаются по пыли в стороны. Зубы чудовища смыкаются на загривке. Короткие предсмертные конвульсии. Тело обмякает.

Краем глаза монстрика замечаю побледневшую наколку на плече - конский череп, снизу окаймленный надписью "Съ нами Богъ". Эмблема Четвертого Конного Корпуса, мрачного наследия Первой Мировой войны, укрепившего статус легенды на полях Второй Мировой и расформированного задолго до рождения Виктора Крюкова. Безбашеным парням из этого подразделения даже пара страниц в учебниках выделена. Герои прорвавшие оборону чудовищ на Юго-Восточном фронте, втоптавшие копытами коней их в кровавую грязь. Забытые герои. Речь не про бронетехнику и мотострелковые войска, вытеснившие кавалерию, а про самих людей. Солдатам платят достаточно много, для простолюдин, конечно же, но если ты не аристократ, то статус инвалида-ветерана не дает практически ничего.

Человек, проливавший за Родину кровь и пот, выгрызавший победу у моих отродий, терявший друзей, боевых товарищей и прежний моральный облик, оказался выброшен на свалку жизни, как ненужный, отработанный материал. Будь мне на человечество чуть меньше наплевать, я бы может быть ему и посочувствовал.

Людей убивали на месте. Трупы вытаскивали на улицы. Отдавало привкусом разбойничьих налетов, коие я часто практиковал с теми же сатирами и минотаврами, основным полуразумным пушечным мясом в моей армии. Тела распинались. Гроздьями вешались на ветках деревьев или телефонных проводах. Лентами кишок, как гирляндами обматывали мусорные баки. Оторванные головы аккуратными горками складывали у въездов в поселок. "Х О З Я И Н", "Х О З Я И Н", "Х О З Я И Н" - на стенах, на крышах, на окнах, на дороге, на машинах. Выведено кровью, мочой, желчью, мозговой жидкостью и говном, разбавленным лоскутами содранной с костей плоти.

В гаражах нашлись канистры с бензином.

Рыблы проходятся с ними по селу, обливают деревянные заборы, сараи и дома, заходят внутрь, щедро окропляют мебель, диваны, столы, кровати, ковры и стулья.

Горело ярко. Очень ярко.

Глава 18. Ночь зверя ч. 8

В свете фонарей вода была темной, почти черной.