Хозяин Чудовищ (СИ)

Экскаваторные ковши лап глубинного сжимаются на голове Кротова-Демидова, вминаясь пальцами в пленку воздушного щита. Еще один рыбл выскакивает из-за туши сородича, вдавливает ствол "Кедра" человеку под ребра и вжимает спусковой крючок. Щит не выдерживает и лопается, лопается вместе с черепной коробкой Михаила Васильевича. Ну или точнее, она просто сминается алюминиевой банкой в объятиях гидравлического пресса. Влажный хруст костей и за шиворот Демидову стекает кровь пополам с крошевом зубов, обрывками мозга и лоскутами кожи.

Аристократические мозги, стоит отметить, мало чем отличались от серого и белого вещества рядового холопья.

Глава 21. Ночь зверя ч. 9

Пузырек обезбола извлекается из кармашка, негромко побулькивая. Ногтем большого пальца подцепить и с едва слышным чпоком вырвать пробку. На вкус, как просроченный кефир, очень сильно просроченный кефир. Мерзко, сводит скулы и отдает визгливым дискомфортом в десна и зубные нервы. Сгустком жидкой плесени обдает язык, гортань и прокатывается по пищеводу до желудка, обдирая выстланные эпителием стенки. Нужно минуты две пока эликсир не попадет в кровь.

Безликий флакон возвращается в разгрузку, уступая место следующему. Виктор еще не в том возрасте, когда заражение крови или гниение лицевых мышц становится чем-то полезным. Размазать бесцветную мазь по всей морде. Практически не выделяется на фоне корки засохшего пота, копоти и крови. В мое время эти снадобья были комплектом у каждого более или менее обеспеченного вояки под звучным наименованием "Благословение Асклепия", греки и тут умудрились всех обогнать, присвоив авторство себе. Выливаешь на рану и перестаешь чувствовать боль, да и к тому же выжигает всю грязь, множа на ноль шансы откинуться от всякой заразы, обитающей в земле, воде и воздухе. Так уж повелось, что большинство людей помирает не в открытых боях, а именно после них, от некачественной медицины. Никому не улыбается лишиться руки от загноившейся царапины, так что "Благословение" было одним из самых ходовых товаров, благо цена не сильно кусалась, алхимики такое ящиками варили. Помнится, я знатно поднасрал парочке влиятельных людей, когда пожег несколько складов с этими склянками. Внезапная атака сатиров, разграбивших пригород, затронувшая критически важный узел инфраструктуры и одна сторона разгорающегося конфликта сливается в самом начале.

Вдохнуть.

Воздух отдает привкусом горелой человечины, застарелой и свежей кровью, смертью. Обожаю этот запах. После посмертия я стал слишком сентиментальным, то и дело скатываюсь в ностальгию по былым свершениям. Говорят, это нормально, со временем пройдет, когда мое подсознание окончательно привыкнет к изменившимся условиям игры и полноценно интегрируется в мир далекого будущего, перестав цепляться за прошлое.

Выдох.

Потомок сходу срывается на бег, выныривая из-за угла. Вскидывает автомат, когда выходит на критическую дистанцию, чуть замедляя шаг, точка коллиматора останавливается на грудной клетке моего наблюдателя, рыболюда, меланхолично пережевывающего бицепс какого-то доходяги, пораскинувшего мозгами метрах в пяти от ступеней "Гастронома". Помер он без моего вмешательства - наверняка, сводили старые счеты, размозжив ему голову куском кирпича, а потом знатно попрыгали на лице. Французик наверняка зассал навалиться на тварь толпой и бесшумно зарезать ножом или проломить чем черепушку - чревато, амфибия может и брюхо вскрыть удачным ударом коготков. А стрелять... тоже ссыт, тут и глухой услышит недалекий утробный рев глубинных, мало кому хочется привлекать их внимание, не имея в арсенале крупнокалиберного пулемета или автоматического гранатомета.

Фаланга пальца вдавливает спусковой крючок в скобу и переведенный в режим стрельбы одиночными калаш лягает прикладом в плечо, идя судорогой затвора, выплевывающего горячую гильзу, звякну по бордюре, улетевшую куда-то в лысый куст. Пуля вбивается точно в грудину, кувыркается в легких и сердечной мышце, выходя из спины, точно между лопаток. Мое творение утыкается плоской рыбьей мордой в россыпь мозгового вещества покойника. Короткие конвульсии и затихает, обмякает кожаным мешком лишенным костного каркаса. Но не умирает, бригадой профессиональных реаниматологов я поддерживаю Силой в нем жизнь для грядущей постановки.

Виктор запрыгивает на небольшой постамент с прилегающими ступенями и плоской дорожкой с перилами для инвалидов и мамочек с колясками. Дыхание не сбил. Кладет руку на вытянутый поручень дверной ручки, рывком распахивая вход в недра супермаркета. Рама двери из тяжелого металла, остальное из толстого стекла, заклеенного рекламой того, что можно приобрести в "Гастрономе" и до скольки он работает.

В область живота, сокрытого бронежилетом, упирается ствол охотничьего карабина, СКС, самозарядный карабин Симонова.

-Свои, - потомок хрипло выдыхает.