Хозяин «Логова»

– Мой муж желает меня убить. А ведь мы женаты более пятнадцати лет!

– Мы знакомы лишь пять минут, а я уже солидарна с вашим супругом.

Тростиночка за моим плечом тихо хохотнула, извинилась и тут же замерла с почтенным видом.

– Я родила ему двух сыновей… – продолжила тарийка патетично.

– И вынесли мне дверь.

– Я служила ему верой и правдой. Создала в доме уют, воспитала детей, берегла его имя, сон и…

– Средства, – указав на родовую книгу в моих руках, я невинно заметила: – бились за каждый золотой. Поссорились со всеми в округе…

– Вот именно! – Эонка Линг Дори не поняла моей насмешки. – Представить невозможно, сколько денег я ему сохранила! А он после всего завел любовницу! Среди прислуги… – Она судорожно всхлипнула, но совсем не от обиды, скорее от злости. – На прачку позарился, обрюхатил, в своей спальне приютил! И никому не позволяет приближаться!

Я не сдержала удивленного восклицания. Не потому, что высокородный тариец соблазнился женщиной из простых, уж кого-кого, а бастардов в Тарии хватает с лихвой, не говоря уже о соседних государствах, где воины воевали или просто мимо проезжали. Дело в другом… Гордый тариец, приверженец чистой крови, привел прачку в главный дом, поселил у себя, стережет и пылинки сдувает?

Я оторопело посмотрела на тростиночку, и та кивнула, подтверждая. Так и есть, приютил, сдувает. В свете этого откровения требование Эонки выбило меня из колеи, заставило вцепиться в подлокотники кресла.

– Я прошу защиты у главы рода Дори!

– Что? – переспросила я, надеясь, что ослышалась.

– За-щи-ты, – процедила она по слогам, сжала руки в кулаки и более громко сообщила: – Я имею право на защиту!

И взгляд у нее не загнанный, отнюдь. Скорее торжествующий. Словно, что-то совершив, она искренне радуется и не чувствует за собой вины. Да и не будет чувствовать, ведь требуемая защита главы рода – это уход от наказания, простой и очень действенный.

– Несомненно, – кивнула я, выдыхая. – Но вначале вы признаетесь в совершенном. – Тарийка всего на миг смешалась, и я поняла, что иду в верном направлении. – Прачка жива?.. Ее плод… ребенок жив?.. Она покалечена? Она отравлена?

– Да, я не…

Сама не заметила, как оказалась рядом с этой истеричкой, схватила ее за плечи и основательно встряхнула.

– Говорите!

– Как ты смеешь?! Отпусти меня!

– Что. Вы. Натворили? – Легко отбив ее руки, я дотянулась до шеи, ощутимо сдавила. – Что вы сделали? Говорите немедленно…

– Тора, – тростиночка аккуратно отцепила меня от этой дуры, – зачем же ты ее трясешь и душишь, если есть я.

Я немедленно уступила место Храну. Действительно, зачем надрываться, если демон одним ударом может вытрясти правду. Меня поняли с полувзгляда, поспешили объяснить:

– В смысле, я могу сказать, что и с молодой матерью, и с ребенком все хорошо. Подумаешь, родился раньше срока, с кем не бывает.

– Отродье выжило? – прохрипела тарийка.

– Да, малышка жива, – подтвердила черноглазая красавица. – А счастливый отец семейства уже час как ждет аудиенции с главой рода. После Вильгема Дори он идет вторым, очень нервничает.

– Прекрасная новость. Приведи его, – скомандовала я.

– Сюда?! – вопросили Хран и Эонка в один голос.

– Почему нет? С вопросами, касающимися за-щиты, не стоит тянуть. Мы же говорим о безопасности мадам Эонки Линг Дори и честном имени ее супруга.

Честное имя… Я вернулась в кресло, открыла книгу рода на странице Аргаша Дори, дважды вдовца и трижды отца. Углубилась в чтение, итак… Старший ребенок из пяти, единственный выживший после эпидемии серой плесени. Ослеп на правый глаз в сражении на границе с Дагассой, хромоту получил в Ратии – еще одном соседствующем с Тарией государстве. Дважды женился на тарийках из простых. Первая не пережила брачного обряда, вторая медового месяца – неудачно упала с лошади. Далее в его жизни была череда успешных сражений и звание генерала, затем не менее успешная женитьба, рождение двух сыновей и отставка перед самым началом войны со Вдовией.

Что ж, нареканий нет. Не все так плохо.

Он явился сразу. Плотный невысокий мужчина, с тяжелым светлым взглядом, копной выбеленных солнцем волос, военной выправкой и хромотой на левую ногу. Абсолютно невозмутимый, вошел в спальню, не замечая ни бледную супругу, ни кровать, что так и не была заправлена, ни моего не совсем одетого вида. Воин пришел просить, а не требовать, поэтому опустился на больное колено, склонил голову и прижал правую руку к груди. Знак бескрайнего уважения.

– Торика ЭлЛорвил Дори, благодарю за столь скорый прием…

– Ваше прошение, Аргаш Дори. – Я оборвала его приветственную речь на полуслове, прекрасно понимая, что, чем раньше мы закончим, тем быстрее он поднимется с больной ноги. То ли стыдясь собственной просьбы, то ли желая не оглашать свои проблемы, он протянул запечатанный конверт.

Тисненая бумага, печать с гербом, всего пара строк и подпись.

«Прошу не запрещать удочерение Арели Тэн, новорожденной дочери Окки Тэн».

Удивленно покосилась на хранителя рода.

– А я могу запретить?