Хозяин моих желаний

Неопытность – единственное о чём сейчас жалею. Хочу, чтобы запомнил.

Если это прощание, пусть сравнивает со всеми, кто будет после. И кусает локти.

Раду что-то глухо рычит мне в рот, рывком спуская к локтям бретельки лифчика. Не отрывая горящего взгляда от моего лица, стягивает чашечки вниз, обнажая грудь. Я опускаю налившиеся тяжестью веки, не в силах вынести вида его порочной усмешки.

Если моё загнанное сердце вдруг не вывезет, хочу запомнить Раду именно таким – слетевшим с катушек, одержимым.

Острая, сладострастная боль подсказывает, что он зубами оттягивает мой сосок и тут же втягивает его в рот, заигрывает кончиком языка, с нажимом вдавливает, обводит каждую морщинку на подобравшейся, чувствительной коже.

– Подожди... У меня с собой нет защиты.

Плевать. Пусть выкручивается как хочет.

– Попробуешь кончить в меня, я тебя прокляну, – выстанываю глухо, безуспешно пытаясь вспомнить, как расстёгивают рубашку. Мелкие пуговицы ни в какую не хотят выскальзывать из петель.

– Я уже проклят тобой. По уши... – бормочет он, сминая руками мои ягодицы и поднимаясь чередой кусачих поцелуев к шее.

Колени подкашиваются, пол, покачнувшись, ускользает из-под ног. Никогда ещё такое простое действие как раздеться не доставляло столько хлопот. Не сговариваясь, совершаем абсолютно бестолковые, нелогичные действия. Раду порывисто пытается стянуть штаны, не разуваясь, я с тем же успехом пробую стащить с него рубашку через голову.

– Всё. К чёрту, не могу больше. – Раду отрывается от меня на пару секунд, чтобы выбраться, наконец, сразу из штанов, носков и обуви.

Пользуясь моментом, прошмыгиваю за первую же дверь. Правда, успеваю только снять джинсы и завалиться на кровать. Стринги он уже сам спускает, с нажимом оглаживая мои ноги до самых стоп. Столкнувшись взглядом с его темно-зелёными глазами, улавливаю тень восхищения, смешанного с суровой решимостью. Всё. Мы заплыли за буйки. Дальше только тонуть.

Горячая волна жара бьёт мне в живот, заставляя рефлекторно сжать бёдра. И челюсти тоже сжимаю до ноющей боли, порывисто выдыхая раскалившийся в лёгких воздух. Раду обрушивается на моё тело как ураган. Яростно таранит саднящие губы и жёстко сминает ладонями бока, ломая в зачатке любую попытку к сопротивлению, пока пристраивается меж разведённых ног.

На миг замираем, обжигая друг друга горячими частыми выдохами. Сквозь пелену возбуждения пробивается какое-то трепетное, острое осознание, что вот он – последний рубеж невозврата. По-настоящему интимный момент, разделяющий нас по отдельности от самой естественной и правильной близости, что может физически связать два человека.

Почему-то первое, что ощущается, когда он медленно проталкивается внутрь, совсем непохоже на похоть. Это нечто совершенно чистое, бьющее по телу секундным ошеломлением. Перерождение. А дальше уже эхо, подсказывающее сердцу снова биться и вспарывающее изнутри чувством абсолютной наполненности.

Точно неуверена... Вероятно, я выкрикиваю его имя в то время, как Раду сжимает губы в жёсткую линию, совершая первый толчок. Скомканное в кулаках покрывало, его короткий выдох, собирающий рой мурашек под моей нижней челюстью, немеющие пальцы ног, трение горячей кожи о мою прохладную – всё сливается вспышкой. Затем ещё одной... И ещё...

Тело скользит, вбивается в матрас, наращивает амплитуду как на качелях. И чем сильнее мой мир опрокидывается вверх тормашками, тем кучнее все ощущения собираются в одну пульсирующую точку – там, где всё горит, растягиваясь под его размер. Я себя не контролирую. Я даже не предполагала, что так бывает. Удовольствие настолько сильное, что вызывает необъяснимую панику.

– Смотри на меня, Влада. – Раду и сам смотрит мне прямо в глаза, притираясь снаружи, распирая изнутри.

Быстро, неумолимо кожа становится влажной, волосы начинают липнуть к вискам и шее, в горле пересыхает. Теперь я уже сама мёртвой хваткой то ли держусь за его лопатки, то ли притянуть ещё ближе пытаюсь.

Темп разогнанный и голос над ухом неразборчиво-хрипящий растерзывает до апогея. Оргазм приближается с неумолимостью выстрелившей пули, но он так сильно отличается от предыдущих, подаренных пальцами или языком, что мой испуг лишь усиливается.

Замедлись, прошу...

Остановись, чёрт тебя раздери, пока я не захлебнулась своим дыханием!

Оказывается, я проговариваю это вслух. Раду крепче сжимает мои бёдра, одновременно придерживая, успокаивая. И последним рывком подло вышибает воздух вместе с осознанностью. Я рассыпаюсь, а он только теперь замедляется, разбивая моё удовольствие в продолжительное, сладкое эхо.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Сейчас я принадлежу ему полностью. Он выпотрошил меня подчистую. Разграбил всё, что мог.

Вместе со способностью воспринимать реальность, частично восстанавливаю дыхание. Заворожено смотрю на его плотно сжатые веки, жадно запоминаю сведённые брови, закушенную в беспамятстве губу и приятное тепло спермы, растекающейся по животу.