Хозяин Москвы

Я кричал, я был против. Я не хотел расставаться со своими привычками. Я спорил, я умолял, убеждал. Я доказывал, что если я изменюсь, то это буду уже не я, и что от меня не будет пользы. Отец Иоанн справедливо на это отвечал, что от меня и так не было никакой пользы, а скорее вред, и теперь будет наоборот. Ещё он сказал, что я похож на заключённого, которого хотят освободить, а тот со слезами на глазах держится за клетку.

Он был прав. Смешно, но я не хотел чтобы они заставили меня разлюбить Марию. Несмотря на то что больших страданий, чем от моей любви к ней, я в жизни не испытывал. И тем не менее я цеплялся за неё, как в самом деле одержимый.

Люди сами виноваты в том, что так много страдают – они не отпускают свои страдания, не хотят выйти из заключения. И их сложно в этом обвинять, нужна большая смелость чтобы выбрать свободу. Я бы так и не выбрал никогда, если бы это не сделал за меня отец Иоанн.

***

– Вы выйдете отсюда другим человеком, – говорит мне девушка в белом халате. Она очень мила и улыбчива.

Я на лежаке, вроде тех, что стоят на пляже. Разница с обычным лежаком в том, что я пристёгнут. Руки и ноги плотно прижаты к поверхности, так что я почти не могу пошевелиться. Это даже скорее похоже на стоматологическое кресло – уже само по себе старая психологическая пытка.

– Сейчас придёт доктор Франкенштейн, операция недолгая, – опять улыбается мне девушка.

– Вы серьёзно? Франкенштейн? – изумляюсь я.

– Да, это его фамилия… Николай Юрьевич Франкенштейн, – она перестаёт улыбаться и бросает на меня хмурый взгляд.

Видимо, решила, что я не люблю евреев.

– Всё в порядке, – поспешно говорю я, – всё в порядке. Просто я знал одного Франкенштейна… Точнее, не я знал, а…

Я понимаю, что все эти оправдания ни к чему, и говорю ей в шутку:

– А что вы сегодня вечером делаете? Может, поужинаем после операции?

Она улыбается в сторону и смущённо розовеет, но явно не из-за лестности моего предложения, а потому что считает оперированных ущербными. Это понятно, я тоже так считаю.

– Я пошутил, – говорю я, – извините. Просто подумал вот, у меня ведь нет семьи. Любимая женщина, пляж у моря, дочь на руках, солнце в её волосах, волны и рыбы у берега… Ну, понимаете… Дети любят на живность всякую смотреть. И камни в воду кидать. Мы бы ходили с ней по линии моря, собирали ракушки и красивые камни, а некрасивые кидали бы в воду.

– Уверена, у вас всё ещё будет, – холодно говорит она.

***

Появился Франкенштейн. Пожилой, в очках, и тоже улыбается. Он похож на какого-то очень положительного персонажа из семейного фильма. Вроде старого волшебника и друга детей.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич! – очень громко сказал он. – Извините за задержку.

Он проходит мимо, меня обдаёт запахом супа – солянки или борща.

– Препарат не так приготовили, поверите ли, – доверительно сообщает он мне, – всё пришлось самому переделывать. Ох уж, эти ассистенты…

Он сокрушённо покачал головой, делая что-то на высоком столике.

– Что за препарат? – спрашиваю я.

– А? – спросил он вполоборота. – Препарат? Да ничего особенного, на самом деле наркоз.

– Наркоз? А как же корректировка личности?

– Это особый наркоз. Вы будете в сознании, но пассивном. Будете воспринимать, но без обострённой обратной реакции. Это важно – во время процедуры избежать каких-то нервных ситуаций, психозов. Иначе всё можно испортить!

– Не переживайте, – он обернулся и широко улыбнулся мне, – бояться совсем нечего! Всё безболезненно и гладко. Но такова психика человека – цепляется, паникует. Нейронная система – это взаимосвязанный, слаженно работающий (у здорового человека) комплекс. Менять надо сразу всё, иначе будут флэшбэки. Предшествующие состояния будут возвращаться, более того, одна часть нейронной сети может перестроиться под изменённую и начать выполнять её функции…

– То есть, вы сотрёте мою личность?

– Ну, конечно, нет! – засмеялся он. – Вам разве не объяснял отец Иоанн? Если полностью стереть, то откуда взять новую? Вы же превратитесь тогда в ребёнка. Нет. Но мы полностью откорректируем. Вы не переживайте, механизм отлаженный. Настроим гены, зафиксируем кодирование нужных белков, проведём психокоррекцию, заодно решим все ваши психологические проблемы – станете абсолютно здоровым человеком. Вы ведь знаете, что многие наши болезни от головы? Вот-вот. А голова во многом от того, как работают гены. Такие дела, такой замкнутый круг.

Он как будто говорил сам с собой.

– Процесс не очень долгий. А раньше на это тратили годы, – задумчиво добавил он. – Бывало, всю жизнь, и безуспешно…

***

А потом меня отпустили и я поехал домой. Никаких изменений я не заметил, я вышел от них тем же самым, каким они меня привезли к себе, разве что меняя трясло от нервного напряжения.

Первым делом я зашёл в бар и хорошо напился. Я пил, курил, и думал о Маше, я писал ей смс, рассказывая о том, что случилось. Она, конечно, не отвечала, но я хотел проверить, что я чувствую к ней. Всё было как прежде, мне было больно.