Хозяин Спиртоносной тропы

— Ничего я не хочу сказать, укладывайся спать, завтра день тяжелый. По глазам вижу, сегодня многое у тебя было. Да только не думай о плохом: за зимой всегда наступает весна. У тебя вон Катя есть, такую девушку поискать надо. А это в жизни едва ли не главное, когда у тебя хорошая половина.

— Ревнует, — зевая, тяжело вздохнул Кузя.

— Понапрасну?

— Теперь уже да… — закрывая глаза, сознался Кузька.

— Что ж тогда гущу от браги в голове месишь? Все пустое. Крапива вырубится, свежая трава нарастет.

— Хотелось бы…

— А тут и хотеть не надо. Катя не глупая, увидит, где правда. А по тебе скажу, Кузька, намается она с тобой!

— Почему? — уже сквозь сон отозвался Кузя.

— Сдается мне, что Коробкова дочь у тебя далеко не последняя сорванная верба. Ходок ты, Кузька, будешь, помяни мое слово! — докуривая трубку, с усмешкой заключил Егор, но тот его уже не слышал.

Судное утро

В кандальном бараке тихо, сумеречно. Двухярусные нары пусты: все старатели на работах. Лишь в дальнем углу за ширмой слышен храп. Несмотря на послеполуденное время, Кот спит. Уважаемый вор почти до утра играл в карты, теперь отдыхает. Рядом с ним на нарах почивает Лизка-хохотушка, одна из четырех «мамок», обслуживающих «сынков» по негласному договору. Кот в воровском мире, а в жизни сорокалетний Витька Котов, не ходит, как все мужики, на работы: незачем. Прибывшие с ним на сезон «мамки» приносят ему достаточный процент от сформировавшейся «семейки». Также он периодически берет мзду с местных спиртоносов, хорошо играет в карты, подворовывает золото со станков и иногда грабит старателей на таежных тропах. Полная идиллия с администрацией прииска за счет оплачиваемого им в бараке места дает ему спокойную, беззаботную жизнь, и та же администрация покрывает его, если вдруг сюда прибывают инспекционные структуры. Но это бывает так редко, что Кот, чувствуя себя в бараке полноправным хозяином, вправе устанавливать здесь свои правила и порядки. Кому-то из старателей это не нравится, но изменить ситуацию невозможно, так как за Котом стоит уголовный мир. Да и услуги «мамок» контролируются через него, что в тяжелой таежной старательской жизни вдали от семьи, является немаловажным фактором.

Тревожить Кота в час отдыха себе дороже. Не разобравшись, спросонья, Витька может ткнуть ножом в ногу или избить бедолагу кастетом, куда придется, за что ему ничего не будет. Его покой охраняет излишне суетливый, с нарушенной психикой слуга, на воровском языке шнырь, по прозвищу Бубен. Если кто-то громко говорит или шумит, Бубен мчится по бараку к нарушителю спокойствия, угрожая приголубить палкой по голове, после чего на охраняемой территории опять воцаряется тишина. Периодически приоткрывая глаза, развалившись на нарах перед ширмой, шнырь, подобно своему хозяину, изволит наслаждаться покоем до момента, когда Кот его позовет.

Перед входом тоже никого: «мамки» ушли в баню стирать белье. Контора находится за перелеском. Да и само расположение кандального барака таково, что вход в него находится под горой, заросшей густой тайгой: не видно, кто в него входит и выходит. Никто из администрации и охраны не интересуется, что происходит на отшибе, старатели и «прочие жители» живут сами по себе.

Вот из тайги скользнули три черных силуэта. Недолго оглядевшись, вошли внутрь помещения. Бубен приоткрыл глаза, но не придал значения этому движению, думал, что это кто-то из «мамок» снует по своим делам. Повернулся на другой бок, хотел спать дальше, в удивлении поднял голову: кто-то встряхнул его за плечо. Схватил палку, хотел вскочить, чтобы наказать нарушителя спокойствия, но замер в изумлении. Над ним склонились люди в черном, суют в лицо нож. Лица грозные, глаза пронзительные.

— Ты кто? — приложив острое лезвие к шее, спросил один из них.

— Бубен. Колька Суханов, — подрагивающим, испуганным голосом ответил тот.

— Где Кот?

— Там, — указал за ширму шнырь, не смея крикнуть.

— Сиди тихо, жить будешь, — пригрозил пальцем один из них, не отнимая ножа. Двое других откинули ширму, склонились над Котом.

— Это что такое? Вы кто? Что тут надо? Нож под ребро захотели? — спросонья закипел разбуженный вор. — Бубен! Ты кого сюда пусти…

Он не договорил. Резкий удар свинцом по голове оглушил его. Лизка-хохотушка, прикрывая одеялом обнаженное тело, истерически засмеялась:

— Куда вы его? Зачем вы его? Почему вы его? — но тут же замолчала, увидев перед лицом клинок.

Коту завязали за спиной руки, голого потащили по бараку. Лизка-хохотушка закрылась с головой, боялась, что ее сейчас зарежут. Бледный Бубен в ужасе смотрел на своего хозяина, не в силах сдвинуться с места.

— Сиди тихо. Ничего никому не говори. Кот скоро придет. Все понял? — перед уходом пригрозил грозный мужик с ножом, на что тот согласно закивал головой.