Хозяин урмана

– От тех, кто тоже хочет найти в тайге озеро земляного масла, но не пожелает ни с кем делиться. – Михаил скинул рюкзак на упругий ковер ягеля. – Или вы, Андрей Захарович, всерьез считаете, что мы одни владеем этим знанием?

– Если вы, господин Селютин, намекаете на меня, то я никому и не…

– Бог с вами, Андрей Захарович! Ни на кого я не намекаю. Но жизнь меня научила: если о тайне знает больше двух человек – это уже не тайна. Следовательно, имею право предположить, что существует кто-то еще, чей интерес совпадает с нашим, и он, этот кто-то, непременно попробует нас обставить или… попросту устранить.

– Ну, почему же сразу «устранить»? – Бурносов невольно передернул плечами. – Не в каменном же веке живем?..

– Конечно, – развеселился Михаил, – потому нас либо пристрелят, либо утопят!

Остальные члены группы поддержали командира сдержанными смешками, кроме Илькуна. Хант, с каждым пройденным днем становившийся все более задумчивым и смурным, лишь покачал седой головой и отправился вниз по склону подбирать сухой валежник для костра. Его реакция не осталась незамеченной. Селютин, дав задание оставшимся, устремился вслед за проводником и нагнал его в полусотне шагов от лагеря.

– Не нравишься ты мне, Илькун, – жестко произнес он, становясь перед хантом и разглядывая его в упор. – А ну, выкладывай, что не так?

Старик несколько секунд рыскал глазами по сторонам, потом вздохнул:

– Неправильно мы идем, лахсы. Нужно на Глаз Эндури идти…

– Погоди-ка, ты же говорил, что на закат надо три дня, потом…

– Я ошибся, лахсы. Старый стал, память подводит. На Глаз Эндури повернуть нужно. Не то заблудимся.

Селютин еще с минуту пристально вглядывался в морщинистое и бесстрастное лицо проводника, пытаясь уловить хоть малейший знак скрытого волнения. Не нашел, скептически хмыкнул:

– Ну-ну, будь по-твоему. Лахсы…

*

К скиту они вышли на следующий день, ближе к вечеру. Уже первый осмотр показал, что скиту не меньше ста лет, а может, и больше. И покинут он тоже очень давно.

– Двуперстники тут жили, – обронил Охрим, хмуро разглядывая замшелые срубы, наполовину погрузившиеся в лесную почву. – Вон и крест на кедре о четырех концах…

Все задрали головы и посмотрели на почерневший от времени и непогоды крест, прибитый к стволу на высоте десятка саженей.

– А почему он так высоко? – недоуменно спросил Бурносов.

– Дерево подросло немного. За сотню-то лет, – не смог сдержать улыбку Селютин. – У вас есть другое объяснение, Андрей Захарович?

Геолог надулся и отошел в сторону, сделав вид, что разглядывает полуразвалившийся колодец. Люди медленно обошли все поселение, Петр нашел вход в один из срубов.

– Посмотрим, что там?

– Я бы оставил это дело до утра, – усомнился Михаил. – А лагерь поставим вон там, на взгорке…

Его здорово беспокоило то, сумеет ли Бес определить, куда они свернули с оговоренного маршрута, и нагнать группу? Кое-как уговорив себя не волноваться раньше времени, Михаил забылся мутным сном. Потому не удивился, когда внутренний сторож скомандовал беззвучное «тревога!».

Несколько секунд Селютин лежал неподвижно, прислушиваясь к звукам ночной тайги и спящего лагеря, потом сел и медленно осмотрел костровой круг. Сразу понял: одного не хватает. «Илькун!» – мелькнула догадка.

Михаил тихо поднялся и крадучись обошел костер. Так и есть – хант исчез.

«Ну, и где теперь его искать? – раздраженно подумал Селютин. И тут же обругал себя за недогадливость: – Да ведь старый черт именно сюда стремился, в скит!.. Что же ты здесь потерял, приятель?..»

Так же тихо ступая, он двинулся в сторону невидимого за деревьями скита. На счастье, светила полная луна, и Селютин быстро сориентировался, постаравшись приблизиться к строениям со стороны теней. Теперь скит был перед ним как на ладони, а самого Михаила и рысь бы, наверное, не разглядела.

Четверть часа минула в напряженном ожидании, и наконец терпение Селютина было вознаграждено. У крайнего сруба будто из-под земли возникла фигура и двинулась к соседнему строению. На миг человек появился в косом столбе лунного света, и Михаил без труда опознал в нем проводника. Хант остановился возле сруба и стал шарить руками по стене. Вот он что-то нащупал, раздался тихий скрип, и проводник исчез.

«Вход нашел! – догадался Селютин. – Что же ты там ищешь, приятель?..» Он короткими перебежками устремился к срубу и занял позицию слева от чернеющей дыры входа, в тени нависавшего мшистого ската крыши.

Снова пришлось довольно долго ждать. Но вот хант выбрался наружу, и тогда Михаил негромко сказал:

– Нётыйлма, лахсы?..

Старик замер истуканом, потом вдруг рухнул ничком, как подкошенный, в мох. Селютин даже испугался на миг: а ну как околел проводник с испуга? Он наклонился над телом, осторожно тряхнул за плечо:

– Эй, Илькун, ты чего? В обмороке, да?..

Хант слабо пошевелился, закряхтел и сел. В лунном свете лицо его вовсе стало похоже на жуткую маску, какие иногда используют остяцкие шаманы-камы во время своих бдений или плясок.

– Поделом мне, – хрипло пробормотал старик, – не нужно было сюда приходить…