Хозяин урмана

Алексей тоже был сыном крестьянина, не безземельного, но все же победнее, чем родители Ивана. Однако мальчишкам это обстоятельство не помешало стать друзьями неразлейвода. Вместе вступили в комсомол, вместе решили поехать в Сибирь строить новую жизнь, стать коммунарами.

— Как думаешь, Лёха, явятся сегодня эти контрики аль нет? — начал разговор Братухин, исключительно для того, чтобы не заснуть. Глаза уже предательски слипались, черные силуэты елей в двадцати шагах от скита временами начинали беззвучно качаться туда-сюда, а луна над ними — двоиться.

— Если честно, вряд ли, — отозвался со своего места по другую сторону прохода Вересков. — Что ж они, совсем дураки, что ль? Небось офицеры бывшие, войну прошли, а то и две. Наверняка вперед себя разведку везде посылают…

— Да зачем же им разведка? В тайге-то?

— Эх ты, голова! Кабы не было у их разведки, разве ж смогли б они столько гадостей нам сотворить? Давно бы попались.

— Значит, зря мы тут сидим, не спим. — Братухин завозился, пытаясь поудобнее устроиться на сиденье, которое соорудил себе из поленьев и охапки болотной травы. — А может быть, у товарища комиссара есть план, как выманить гадов?

— Нет, не зря, — убежденно сказал Вересков. — Суди сам: ихняя разведка подходит к скиту и замечает наши дозоры. Докладывает главному их начальнику, мол, опасность, наш скит захвачен. А тот и говорит-де, пусть уйдут, а мы покамест в лесу переждем, ибо нельзя нам свою тайну нарушать. А войной на такую силу идти своих сил не хватит, потому что…

Договорить Лёшка не успел. Огромная тень метнулась от кромки леса прямо ко входу в скит, как показалось обоим дозорным. Но именно что показалось. Никто в скит не вошел. Зато крыши почти всех строений вдруг разом вспыхнули невероятно ярким желтым пламенем. Стало светло, как днем.

Братухин запоздало крикнул:

— Тревога! — и выстрелил в воздух.

Вересков повторил клич и тоже выстрелил. Из домов начали выбегать заспанные коммунары — кто в чем. Только комиссар Лавриков вышел на середину двора в кожанке и портупее с верным наганом в руке.

Он дважды выстрелил вверх и громовым голосом произнес:

— Товарищи комсомольцы с оружием — ко мне! Прекратить панику, занять круговую оборону! Товарищ Петрищев, ваш сектор — запад. Остальные — за мной!..

Услышав четкие команды и спокойный тон командира, остальные коммунары остановились, разделились на два отряда, принялись проверять оружие.

Но обстановка вновь резко изменилась. Со стороны западного прохода во двор метнулась огромная, почти черная фигура. Она двигалась столь стремительно, что невозможно было разглядеть, что же это за существо — то ли зверь, то ли человек. Фигура молнией пронеслась сквозь строй коммунаров, и тут же раздались крики боли и стоны.

Сразу трое комсомольцев упали на землю, обливаясь кровью. У одного страшным ударом оказалась разбита половина лица и оторвано ухо. У другого — располосована, будто чудовищными когтями, вся спина вместе с кожаной курткой и гимнастеркой. От одежды остались одни лохмотья, напитавшиеся кровью. А третий юноша корчился на земле, зажимая обеими руками распоротый живот, и сквозь пальцы у него вылезали сизые кишки.

Коммунары в ужасе озирались, сжимая ружья и не видя, куда исчез страшный противник. Товарищ Лавриков и товарищ Бездетных склонились над умирающим.

— Ему уже не помочь, — горестно констатировал механизатор.

— Товарищ Полянка, держитесь! — не слушая его, сказал комиссар и обернулся, чтобы позвать кого-нибудь из коммунаров на помощь, но в этот момент враг объявился снова.

Черная фигура вновь вынырнула из-за стены огня, охватившего почти все дома скита. Так же стремительно она двинулась на коммунаров. Но на сей раз ее заметили вовремя и попытались дать отпор. Три или четыре комсомольца успели вскинуть ружья и выстрелить. Но они не остановили пришельца. И он обрушился на людей, разя и уродуя их направо и налево.

Мгновенно были обезоружены и повержены еще три коммунара — кому раскроили голову, кому пробили грудь, а последнему тварь начисто оторвала руку по плечо. И снова пропал.

Видя, что отряд на грани паники, товарищ Лавриков громко и решительно закричал:

— Немедленно всем отходить к крайнему дому! Забрать раненых! Петрищев, Бездетных, ко мне! Прикрывать отход!..

И люди вновь послушались комиссара, их действия обрели смысл, а в глазах мелькнула надежда. Трое опытных бойцов, вооруженных наганом и винтовками, встали клином, перекрывая возможные линии атаки, и медленно стали пятиться, а остальные коммунары поспешно двинулись в дальний угол скита, куда огонь пока не добрался.

Наверное, будь их противник обычным человеком или даже разъяренным зверем, маневр бы удался, и люди смогли бы закрепиться в доме. Но напавший на них не был ни тем, ни другим! И когда коммунары думали, что уже спасены, ночной ужас атаковал в третий раз, прямо с крыши того самого дома, где и собирались укрыться и занять оборону отважные комсомольцы.