Хозяин усадьбы Кырбоя. Жизнь и любовь

Поведение мужа успокаивающе подействовало на Ирму. В самом деле, к чему эта растерянность? Ничего же не было, молодой человек немного проводил ее, провожал очень вежливо, разве что расплющил свой нос, целуя ей руку.

— Это тот молодой человек, который вместе со мной занимается английским языком, — объяснила Ирма, когда парень ушел.

— Славный парень, — похвалил его Рудольф.

— Ведь верно? — подтвердила Ирма. — Отец его, кажется, немец, а мать эстонка.

— Сразу видно, в нем есть что-то, какая-то обходительность, — сказал Рудольф.

— Да, мне тоже показалось, что есть какая-то обходительность, — согласилась Ирма. — Мы уговорились: идя с урока, один день разговариваем по-английски, и я поправляю его, а другой день — по-немецки, и он поправляет меня. Это очень интересно и полезно для нас обоих. Ты не против, что мы упражняемся и поправляем друг друга?

— Абсолютно ничего не имею против, — ответил Рудольф. — Только, дорогая, зачем ты познакомила его со мной, этого вовсе не нужно было делать, потому что…

— Это вышло неожиданно для меня самой, — объяснила Ирма. — Я не собиралась этого делать, но, когда вдруг появился ты, я подумала — пусть ты будешь знать, с кем я хожу и кто меня иногда провожает домой, вот я и познакомила вас…

— Большой беды от этого знакомства нет, — успокоил Рудольф жену, — но в будущем будь осторожнее. Подумай, что было бы, если б ты стала знакомить меня со всеми своими однокурсниками. Мне пришлось бы держать шляпу в руке, я не смог бы из-за приветствий надеть ее на голову. К тому же для тебя они коллеги, а для меня нет. Ты ходишь с ними, чтобы упражняться в языке, или сидишь в кино…

— Нет, дорогой, в кино я не ходила ни с этим, ни с другими сокурсниками, — вставила Ирма.

— Я и не говорю, что ты уже ходила, — сказал Рудольф, — я только говорю, что в будущем ты можешь ходить, если…

— Ты вправду не возражаешь, если я схожу в кино, скажем, с этим молодым человеком? — спросила Ирма.

— Как ты можешь вообще об этом спрашивать у меня? — с обидой сказал Рудольф. — Что я, по-твоему, тиран какой-нибудь или деспот, который не позволяет своей жене зайти часика на два в кино в обществе знакомых, так как в зале тушат свет? Как тебе в голову пришла такая мысль?

— Я люблю тебя, видно, потому, — очень просто ответила Ирма. — И я думаю, что ты тоже меня любишь, и вот…

— И вот я поставлю тебя дома в стеклянный шкаф и затяну занавесками, когда придет какой-нибудь гость, а? — продолжал Рудольф. — Зачем же я советовал тебе идти на курсы? Не ради одной зубрежки, но и затем, чтобы ты познакомилась с людьми, изучила их, привыкла обходиться с ними, научилась обводить их, так сказать, вокруг пальца, если надо.

— Если бы все люди были такими, как этот молодой человек, я могла бы всех обводить вокруг пальца, — засмеялась Ирма. — Он, правда, старше меня года на три-четыре, но рядом со мной он все же дитя.

— Научись сперва обводить вокруг пальца одного, потом сможешь и других, — со знанием дела сказал Рудольф.

— Конечно, научусь, — пообещала Ирма и засмеялась, будто знать людей и обводить их вокруг пальца — шутейное дело.

Но, как она вскоре убедилась, даже этого молодого человека, который стыдливо краснел, даже его чертовски трудно было обвести вокруг пальца. Особенно упрямым он стал после того, как Ирма познакомила его со своим мужем, который будто тайно предупредил его или пригрозил ему. Ничем иным, кроме этого, не могла Ирма объяснить то, что молодой человек, правда, по-прежнему подавал ей пальто, но, когда ей не удавалось затянуть «молнию» на галошах, он был глух и нем, словно хотел, чтобы Ирма вышла на улицу в незастегнутых, болтающихся галошах. Ирме пришлось несколько дней прямо просить его, чтобы он помог ей затянуть «молнию» на галошах, только после этого молодой человек стал это делать как само собой разумеющееся. И когда они снова пришли к тому, на чем остановились перед знакомством с Рудольфом, то есть когда молодой человек снова поцеловал руку Ирмы, расплющив себе нос, — они вместе переступили порог кинотеатра, пошли смотреть фильм; разумеется, все произошло случайно, так сказать, походя. В это время шло что-то очень интересное, что непременно хотела увидеть Ирма, и поскольку одна она не решалась оставаться в темном зале, то стала просить, прямо-таки умолять своего спутника, чтобы он сопровождал ее, но он упирался. Они уже отошли от кино, когда Ирма применила последнее средство.

— Извините, господин Лигенхейм, но раз уж я приглашаю вас в кино, не позволите ли мне взять расходы на себя? — сказала она. — Конечно, вы можете посчитать унизительным для себя, что дама…

— Конечно, госпожа Ирма, — сказал молодой человек.

— Когда вы получите место и первое жалованье, тогда и вернете долг, — сказала Ирма. — Вернете хотя бы и с процентами, так что это всего только сделка, как говорит мой муж, и тогда я возьму деньги. Только пойдите со мною, мне страшно хочется в кино.