Хозяин Вселенной

— Чай пить никто больше не желает? — спрашивает Ирочка, и, не дождавшись ответа, щёлкает пальцами. — Домовой, явись!

— Я пойду в ту комнату и буду смотреть сказку про Розовые пёрышки, пока вы тут занимаетесь своим сексом, — выдаёт дочь, вставая из-за стола. Я медленно хлопаю глазами. Да, тут уже деликатность — не то слово…

— Мауна, не всё, что думаешь, следует говорить вслух, — кажется, теперь и Ирочка озадачена всерьёз размерами детской деликатности.

— Но ведь ты всё равно поймёшь мои мысли, мама, — невинный взгляд девочки не оставляет места подозрениям насчёт злого умысла и без всякой телепатии. — И даже бабушка с дедушкой делают это, и не стесняются. И дядя Фью с тётей Лоа, и тётя Иуна с дядей Кеа, и все-все-все! Когда я вырасту, выйду замуж и тоже буду!

Закончив изложение своего видения вопроса, дочура покидает нас, оставляя осмысливать сказанное. Я перевожу взгляд на жену.

«Всё, Рома? — в её глазищах бесится, пляшет смех. — «Добро» получено, и вообще, указания контролёра ситуации положено исполнять немедленно и беспрекословно».

И мы разом валимся друг на друга от хохота.

Тихо, как тихо в доме… Разумеется, ангелы не люди, и не бывает здесь полуночных пьяных гулянок с топотом и уханьем, с порванными от усердия гармонями и переломанной мебелью. Однако бывают такие минуты, как сегодня, когда мне невольно кажется — звуковая защита, установленная для оберегания покоя жильцов, работает чересчур усердно. Создавая впечатление, что во всём этом огромном мире есть только трое живых — я, моя Ирочка и наша дочь, не считая разве что толстой крылатой сони…

Ирочка, почмокав, прижимается ко мне крепче, сильнее раскрывая крыло. Извечный жест любой любящей женщины — обнять, обволочь своего мужчину, укрыть его… Так делают все женщины во всех покуда известных мне мирах, и Рай не исключение.

Тускло светится пепельным ночным светом потолок. Вероятно, будь я человеком, я бы даже не смог различить сейчас цвета — только-только света хватало бы, чтобы не натыкаться на стены… Однако мои ангельские глаза без особого напряжения различают радужный отлив крупных белых перьев на крыле жены и мелкий пушок, сменяющий перья ближе к основанию крыла… А у самой спины остаётся только голая, гладкая кожа, и я даже вижу подкрыльевую ямку, так похожую на детскую подмышку без единого волоска… Я очень много стал видеть. Возможно, местами слишком много.

Не удержавшись, я осторожно глажу жену — очень осторожно, чтобы не разбудить. Ирочка снова чмокает губами, вздыхает во сне, прижимаясь всем телом, закидывает на меня ногу. Под тонкой, нежной кожей переливаются мускулы, и даже ночная их расслабленность не даёт повода сомневаться — вот эти длинные ноги, мечта любой балерины, вполне способны подбросить тоненькое упругое тело на два метра вверх, обеспечивая уверенный взлёт с места… А эти пальчики, обманчиво хрупкие, без особого труда могут колоть грецкие орехи. Чудо моё, невероятное чудо… Привыкну ли я к нему когда-нибудь?

И сам я такой же. Собственно говоря, ничего не осталось от того громоздкого тела бескрылого аборигена одной полудикой планеты. Это нелетающие существа могут позволить себе роскошь таскать кучу рыхлого мяса и тяжеленных костей. У летучих эволюция таких особей отсекает на дальних подходах.

Да, ничего не осталось от того тела, принадлежавшего Роману Белясову. Как ничего не останется от этого, если удастся мой замысел.

И этого чуда, чмокающего во сне, рядом не будет. Как там говорил дед Иваныч — зоофилия? Нет, тут уже некрофилия, пожалуй. Потому как все Истинно Разумные по сути биороботы, выращенные в недрах их жутких родильных заводов. Да, ведь они же и неспособны ни к чему этакому! Врождённая, полная и окончательная импотенция…

Кстати, насчёт биоморфии — сколько раз можно перекраивать весь геном? Моя Ирочка прошла перестройку дважды, но ведь она ангел по рождению. Вся здешняя биоморфия как наука построена под ангелов, и это естественно: биоморфы из людей изготовляются штучно.

В памяти вновь всплыло: мама Маша глядит мне в глаза, напряжённо и внимательно.

«Это дорога в один конец. Ты больше не будешь человеком никогда. Ты понял?»

Холодок пробегает вдоль спины. А если и следующая дорога тоже без возврата? Остаться «зелёным» навсегда… нет, только не это! Да, это проблема…

Впрочем, до этого ещё надо дойти. Недаром папа Уэф и мама Маша в едином порыве встали на колено перед своим зятьком, осознав, планов каких громадьё осенило недавнего балбеса. Уж им ли не понять, при их-то опыте работы в миссионерах…

Кстати, насчёт балбеса — не стоит так уж решительно отмежёвываться от своего тёмного прошлого. Вполне возможно, очень скоро мне докажут, что как был я балбесом, так им и остался. Что голова моя, при всей ценности, всё-таки больше подходит для регулировки центра тяжести тела — не считая, разумеется, того, что я в неё ем. Что замысел мой есть бред, попытка воскресить древнее кладбище. Докажут графиками, диаграммами, формулами. Действительно, сколько их там, покуда живых? На триста миллиардов ходячих мертвяков…