Тихо. Как тихо…
Стены и пол камеры Счастливчиков обиты мягким пластиком, скрадывающим внешние звуки. Из внутренних же имеется только моё собственное дыхание.
Я ещё раз обвожу глазами крохотное помещение. В углу отверстие санприёмника, позволяющее справить нужду. Впрочем, по-большому мне ходить больше не придётся. Кишечник очищен перед операцией.
Завтра. Это случится завтра.
Нет, не зря стены и пол обиты мягким. Поскольку не всем Счастливчикам везёт так, как мне. Старший Санитар сказал, некоторые по десять дней ждут. Поэтому приняты меры против возможного членовредительства. А то бы чего проще – разбил себе об стену в кровь лицо, и вот уже в доноры ищут другого… Для того же и руки связывают сзади мягкой лентой, кстати – были случаи, когда донор прокусывал себе руки в попытке избежать Слияния. Зачем Бессмертному дефектное тело? Конечно, несерьёзные раны зарастут, и шрамы можно убрать, но Бессмертному проще взять другого донора, безупречного…
Разумеется, таких неразумных единицы – намеренное членовредительство в целях избежать Слияния карается мучительной казнью, и ещё живого засунут в плазмотрон… Чтобы неповадно было другим.
Тихо, как тихо. В спальне воспиталища никогда не бывает так тихо. Обширное гулкое помещение всегда наполнено звуками, кто-то сопит, кто-то скрипит-бормочет во сне… Здесь я один.
А вот в камере Списанных, как я понял, не так тихо. Куб, сваренный из рифлёного железа, и пол тоже из рифлёного железа – как на таком спать? И капает, днём и ночью капает вода, сводя с ума. И в любое время могут войти Санитары, чтобы забрать в последний путь. Или просто избить – Санитары обычно так развлекаются, внезапно заходят и избивают заключённых-смертников. Избивают сильно, до членовредительства. А то и пытают открытым огнём или там клещами, есть такие любители. После чего заставляют благодарить за оказанную милость. И поскольку Списанный не знает, когда подойдёт его очередь в плазмотрон, то многие даже просят убить их поскорее.
Обо всём этом я узнал только сегодня. Об этом мне поведал тот самый старший Санитар. Он нажевался дури, и его тянуло поговорить. А чего? Всё равно парень никому ничего не расскажет…
Тихо, как тихо. Скорей бы всё кончилось!
«Скоро. Потерпи».
Странно, но бесплотный голос, прозвучавший в голове, меня даже не удивил. Ещё когда Бессмертный знакомился с предоставленным ему донором, у меня было стойкое ощущение, что в голове поселился чужой. Сидит и смотрит на всё моими глазами. Потом ощущение пропало, да и не до того было мне… И вот теперь опять.
«Ты не боишься. Это хорошо».
«Чего мне бояться? Завтра всё кончится».
«Всё только начинается, Малыш».
Вот теперь я вздрогнул. Так меня называл только один Истинно Разумный, ещё на родильном заводе, в цехе предварительного выращивания. Потом его куда-то убрали, за отсутствие необходимой строгости и недопустимую мягкотелость с воспитуемыми. Однако того недолгого общения мне хватило, и с тех пор меня терзает глухая тоска…
«Ты кто?»
«Не сейчас. Зови меня Внутренний Голос».
Пауза.
«Хорошо, что ты есть, Внутренний Голос. Хорошо, что ты назвал меня так – Малыш. Мне будет легче умереть».
«Если ты и умрёшь, то не на столе в операционной. Внимание!»
Глухие короткие вскрики, глухое короткое шипение. Дверь камеры распахивается, на пороге стоит Истинно Разумный в ярком комбинезоне.
– Номер Восемь тысяч двести пятьсот три тринадцать тринадцать одиннадцать?
– Да… мой господин… – лепечу я.
Он входит в камеру, одним движением перерезает мои путы, и только тут я замечаю в его руке лиловый рубчатый цилиндр. Ещё несколько торчат из карманов.
– Уходим, быстро! – мой нежданный избавитель прячет в карман комбинезона складной нож. – Да быстрее, быстрее, не стой столбом!
Очнувшись, я следую за ним. Трое Санитаров валяются в «прихожей» – один на полу, второй свешивается с лавки, третий в углу. Все без голов, и трое подростков стягивают с них комбинезоны поочерёдно. Густо пахнет палёным мясом. Дверь в «прихожую» грубо прорезана, неровный овал из стального листа с оплавленными краями валяется на полу.
– Изгой, я того убил, – парень моего возраста, возникший на пороге, тоже сжимает в руке плазменный разрядник.
– Оружие?
– У него было только это, – он протягивает Носящему имя блестящую коробочку. – И ещё дубинка…
– Парализатор… А разрядник?
– Не было. И ещё… Прости, комбинезон тоже пропал. Я его наискосок… он пополам…
– Плохо. Ну что делать… Сняли? – оборачивается он к подросткам, раздевающим покойников. – Комбинезоны и башмаки нам нынче очень нужны. Держите!
Он раздаёт подросткам лиловые цилиндры разрядников, и я вытаращиваю глаза. Это что-то неслыханное… Такого не может быть, потому что быть просто не может. Может, я сплю? 
