Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего

Для защиты у нас имеется презентованная Димычем шестиствольная картечница Гатлинга-Барановского в башенной установке. Башня установлена непосредственно на вагоне с генератором, ибо электричество при стрельбе расходуется немерено. Это родная сестра картечниц, что стоят на «Железняке». Только на тех, кроме элекропривода, все остальное «родное», включая обойменное питание и слабый бердановский патрон, а на этой от оригинального оружия остался только принцип. Мало того, что скорострельность увеличена аж до трех тысяч выстрелов в минуту, так ведь и питание переделано на ленточное, а запас патронов как бы не десять тысяч. И каких патронов! Мощнейших сейчас в мире «10,67мм Ру»! В общем, страшная получилась штука! Димка даже «благородного» названия для этого суперпулемета еще не придумал — пока обходимся кличкой «сенокосилка». Обслуживает чудо-оружие расчет всего из двух человек. Димыч выделил из своей дружины лучших пулеметчиков, памятных нам по мартовскому «выступлению» в манеже Аничкова дворца и июньским «соревнованиям» по рукопашному бою, Демьяна Ермилова и Якова Кузнецова. Мало того — эти два бравых молодца отличились при августовском рейде и в последующих боях, так что теперь щеголяют погонами прапорщиков и Георгиевскими крестами.

Я прохаживаюсь вдоль поезда, а за мной неотлучно следуют Шелихов в алом чекмене лейб-конвойца и Махаев в своем стрелковом мундире, но с аксельбантами и вензелями флигель-адъютанта. Мои бравые тонтон-макуты держат руки на кобурах с пистолетами-пулеметами «мушкетон», которые до боли напоминают «маузеры» времен Гражданской войны — той, страшной, которой, если все пойдет по плану, не будет и вовсе.

Я подхожу к очередному воинскому эшелону. Тут же передо мной вырастает начальник поезда, а за ним уже торопится, придерживая шашку, командир казачьей сотни, которая в этом эшелоне и следует. Шелихов и Махаев одновременно расстегивают колодки своих «мушкетонов» и встают так, чтобы удобнее было и меня закрыть, и огонь открыть. Опасаться мне нечего, да и некого, по крайней мере — здесь и сейчас. Но Филя с Егором бдят. Правильно, так и надо: помни, товарищ, враг не дремлет…

Я вполуха выслушиваю рапорт офицеров, когда внезапно мое внимание привлекает песня, доносящаяся из ближайшего вагона. Под визгливый напев пары гармошек хор мужских голосов весело выводит:

Помнишь, как в степи гуляли, хэй, хэй, хэй!Выбирал ты сам себе коней.

Твой последний конь, дьявол и огонь,За тобой всегда готов был в бой.Помнишь, как тебя любил он,Гордо под тобой ходил он,Как из рук твоих хлеб и соль он ел,Был в бою так безнадежно смел.

Сказать, что я удивлен — вообще ничего не сказать. Неведомые исполнители поют песню Газманова «Есаул» и поют, надо отметить, неплохо. Но от припева папироса медленно валится у меня изо рта:

Ах ты, конь, ты мой конь,Что ж ты бросил меня?Пристрелить не поднялась рука…И не то чтобы конь пожалел мне патрон,Просто нету руки у коня!

Вообще-то я уже попривык к странноватому репертуару строевых песен этого времени. Не далее как позавчера одна из сотен Атаманского полка продефилировала мимо меня по Кремлю, радостно горланя песню Дунаевского и Лебедева-Кумача «Герои Хасана». С некоторыми изменениями и дополнениями по тексту, согласно задачам текущего момента… А официальным маршем бронесил России считается «Гремя огнем…» Но вот это…

Как ты мог оставить друга,Помнишь, как жестокой вьюгойКровью ран своих он тебя согрел,Нес вперед и, раненный, хрипел.Бились, бились волны за кормой,Тихо таял берег твой роднойИ морской прибой, зарево огня

Отражал отважный глаз коня.Оч-чень интересно! Это кто же постарался?..

— Егор, — мой голос сладок, как мед, и вкрадчив, как поступь тигра. — Не скажешь ли мне, братец: кто вот эту песню сочинил?

— Дык, Александр Михалыч, государь, — бодро рапортует Шелихов.

— Рукавишников?! Ты чего это плетешь, дружище?!

— Так точно, ваше величество, — вступается за друга Махаев, — господин Рукавишников. Мы эту песню еще весной услыхали, и дюже она нам понравилась, но слова мы тогда не запомнили, а вот после нам Ерема записал…

Великий сочинитель казачьих песен — купец первой гильдии Рукавишников! Зашибись! Особенно меня умиляет припев, доставшийся этому варианту песни из замечательной кавээновской пародии. В сочетании с исходным текстом пародийный припев производит незабываемый эффект…

— Ну, хорошо, а казачки как эту песню узнали?