Хозяин жизни

– Угу… – хмыкаю я. – И в результате такой, как ты её назвал, детской неразумности у тебя сейчас реально сломано лицо и рёбра. Видите ли, это великовозрастное дитятко было возмущено тем, что, в его понимании, хозяина жизни не обслужили так, как он считал правильным. Но ты вспомни примеры из нашей истории, когда даже монахи брались за оружие, чтобы отразить нападение захватчиков на их монастырь.

Ванька сосредоточенно рассматривает одеяло на своей кровати и молчит, но похоже, я его не убедил.

– То есть ты считаешь, «надо оказать сопротивленье»? – цитируя Шекспира, он наконец поднимает на меня свои глазищи.

Снова братишка посмотрел так, как будто заглянул в самую душу. Бездонность его взгляда отмечаю не только я, но и все наши сотрудники.

– Когда-то я тебе говорил про закон распределения Гаусса. Его кривая действует в нашей жизни во всём. В нашем случае на минимумах с одной стороны – покорность, с другой – агрессия. А вокруг максимума каждый из нас ищет свою мировоззренческую точку, положение которой определяют жизненные реалии и моральные качества конкретного человека.

– Опять ты всё свёл к своей любимой математике, – ворчит Ванька.

– А скажешь, я не прав?

– Не знаю… Надо подумать. Только это всё равно не распространяется на твой гипноз и твои воспитательные воздействия в некоторых случаях.

– Почему же гипноз только «мой»? – я умышленно пытаюсь его столкнуть с неудобной темы. Лучше уж как-нибудь в другой раз обсудим. – Ты теперь и сам его практикуешь. Усыпляешь, например, пациента в случае необходимости. Так ведь?

– Сравнил тоже! – фыркает братишка. – Отлично же понимаешь, мы с тобой находимся на абсолютно разных уровнях. Ты ведь можешь буквально походя пригвоздить так, что ничего не подозревающий оппонент даже не поймёт, кто на него навёл порчу.

Не столкнул, однако…

– Таких воздействий «походя» я не осуществляю.

– Ну это я чтобы подчеркнуть разницу в уровнях.

– Короче, больной! Продолжайте читать Толстого и набирайтесь его мудрости, – с ухмылкой подвожу я итог дискуссии. – Кстати, у Льва Николаевича всё не так однозначно, как ты сейчас мне пытался задвинуть. В общем, пользуйся возможностью в относительном покое пораскинуть мозгами, а я пошёл свершать трудовые подвиги.

– Кстати, о трудовых подвигах. Саш, ты с моими пациентами разобрался? Я имею в виду записи назначений в карточках.

– Не волнуйся, разобрался…

– А послезавтра ты как без меня?

Беспокоится братишка… При постановке на место проваленного позвонка – а это процедура, трудоёмкость которой зависит от комплекции пациента, – он всегда старается ассистировать.

– Справлюсь. Отдыхай!

Сколько различных философских бесед было у нас с братишкой! Со стороны послушать, так мы являемся чуть ли не антиподами, но это совсем не так. Как и он, я умею в нужный момент отойти и простить, но, правда, в отличие от него, не всех и не всегда. В случае, о котором напрямую не говорилось, но тем не менее обсуждался именно он, я не могу занять позицию прощения. Как вспомню этого сынка, аж кулаки сжимаются! Таких – только наказывать! И наказывать жёстко.

* * *

Провел с Ванькой очередной сеанс и оставил его дальше читать «Войну и мир». Уже десять вечера, в больнице остались лишь те, кто сегодня дежурит. Иду по коридору к лестнице. Везде хорошо убрано. Воспитали мы всё-таки младший медицинский персонал! Почему-то в который раз вспоминаю состояние нашей больницы, когда я первый раз сюда приехал. Ужас был. Запустение, грязь везде… А сейчас, честно говоря, приятно работать в комфортабельных и очень неплохо оборудованных помещениях. Нашим пациентам нравятся чистые и уютные палаты с полагающимися в них удобствами. Не зря вся наша команда тут так трудилась столько лет.

Спускаюсь на первый этаж к себе в кабинет. Включаю кофеварку, потом открываю окно и закуриваю. Поскольку в этом кабинете я веду ещё и приём пациентов, то стараюсь не отравлять помещение табачным дымом, но иногда так хочется покурить здесь, не выходя в курилку на улицу! Такие нарушения позволяю себе редко, но сейчас… Да и глубокий вечер наступил.

Смотрю на улицу. Начало июня, и наступил так любимый мной период белых ночей. Сегодня погода ясная, почти светло, и лёгкая, чуть сиреневая дымка окутывает наш больничный парк, который стараниями Николая Сергеевича разбит вокруг всех корпусов. Прав он был тогда, уговаривая нас с Кириллом Сергеевичем непременно это сделать! Если наша капризная погода позволяет, пациенты с удовольствием проводят время на скамейках под хорошо подросшими липами. Зыбкость странного света белой ночи всегда приводит в некий романтический настрой. Именно в этот период так хочется остановить свой бег, тоже присесть где-нибудь на скамейку, глубоко вздохнуть и улететь куда-то мыслями. Все эти «где-нибудь» и «куда-то» являются как раз подтверждением того внутреннего состояния, которое приходит ко мне в такие минуты. Однако бег мой не остановить, по крайней мере пока.