Храбр

Илья едва удержался, чтобы не взреветь от злобы. Показал рукой Миколе: конец тебе, парень. И Петровичам: идите в засаду как можно тише. Чуть выглянул из-за дуба. Волоты приближались, они могли появиться в любой миг, а Илья еще ничего не успел никому объяснить.

Микола принес ремни и вожжи.

– Зачем ты здесь?! – прошипел Илья.

– Испугался. Ты все не зовешь, не зовешь… Я и прибежал взглянуть, как ты тут. Подумал…

– Думать не твое дело! Ляг за дерево и чтоб не высунулся! У-у, я тебя! Выпорю потом.

– Как скажешь, дядя, – согласился Микола.

Подошли взъерошенные Петровичи. Без шуб.

– Сам не выпорешь наглеца, я его выпорю! – шепнул Василий. – Мало того что старших не слушает, еще и распоряжаться вздумал! Не так идешь, не то берешь… Вот этими самыми вожжами надеру по мягкому, ей-ей!

– Вожжи для волота.

– Чего?..

– Слушайте, братья. Я попробую Солового взять живьем. Ваша забота – малые его. А он мой. Если сам под булаву подставится – не бейте по голове.

– Ну-у, Илюша… – протянул Лука. – Ну и ну.

– Вы малых старайтесь застрелить насмерть, а я Солового подраню слегка, чтобы разозлился и в драку полез. Теперь становитесь за тот дуб. И тихо! Посматривайте на меня, ждите, когда лук подниму, стрелять будем все вдруг. Ну, с Богом!

Братья перекрестились и убрались на место. Им затея Урманина совершенно не нравилась, это было видно.

Только Микола глядел на Илью восхищенными глазами.

Как всегда.

* * *

В молодости Соловый был, наверное, золотистым. С шерстью длинной и мягкой, волнистой, как у козла. Один грек рассказывал Илье, будто много веков назад воины его народа ходили в Колхиду добывать прекрасные золотые шкуры. Удавалось это только самым отважным и сильным.

Еще бы.

Соловый не шагнул из леса, он вытек. Одним длинным мягким движением. Остановился, повел ноздрями, принюхиваясь.

Илья оценил рост волота, размах плеч – и похолодел.

Нет, он не испугался. Но у него просто не было под рукой ничего, чем можно зашибить это… Это.

На всякий случай Урманин перекрестился и мысленно пообещал Господу, что будет хорошо себя вести.

Вслед за Соловым выпрыгнули его сыновья. Бурый и рыжий. Тоже крупные, но не так пугающе. Ну, немного побольше Ильи. Ничего страшного. А вот старый волот превосходил храбра на две с лишним головы вверх, да вширь едва не вдвое. Подумать было боязно, насколько он тяжел и силен. Ужас волосатый цвета свежеободранного дерева.

В глаза Илье бросился Перун, и храбр пожалел, что не вломил идолу лишний раз. Вылитый Соловый.

За соседним дубом страдали Петровичи. Их слегка трясло. Илья старался не замечать этого. Его радовало уже то, что не слышно Миколы. Парубок, едва углядев волота, замер, не дыша. Предвкушал зрелище – как это чудо лесное будут бить.

А действительно – как?!

Соловый медленно пошел вперед, к лежащим на снегу телам. Рыжий и бурый обогнали его, забегали вокруг безголовых, раздалось негромкое лопотание. Соловый присел на корточки рядом с «мамашей», потыкал ее пальцем. Взял за руку, поднял, уронил. Он тоже что-то бормотал себе под нос – бур-бур-бур. Потормошил «девку». И вдруг заскулил высоким голосом, будто оплакивал погибших, едва не по-человечьи.

У Ильи невольно сжалось сердце. Опять он увидел перед собой не врага, а просто разнесчастную тварь.

И тут рыжий и бурый, которые до этого мельтешили, – замерли. Время!

Илья вскинул лук. Ощутил такое же движение Петровичей и спустил тетиву.

Три стрелы ушли к целям разом.

Рыжему попало в грудину, он даже не пошатнулся, только изумленно уставился на торчащее из себя древко.

Бурому угодило куда-то в бок, и он упал.

Соловый в последний миг то ли услышал засаду, то ли почуял – он дернулся, с невероятной для такой туши скоростью, и вместо плеча, куда шла стрела, принял ее мордой.

Илье показалось, стрела отлетела от головы Солового кувырком.

Раздался жуткий, невообразимый рев.

А в ответ – не менее дикий боевой клич.

Это выскочил из-за дуба храбр Илья Урманин, на бегу продевая руку в темляк булавы.

Навстречу ему, размахивая одной когтистой лапой, а второй зажимая окровавленную морду, быстро ковылял Соловый.

Рыжий выдернул стрелу из груди, тут в воздухе прожужжало, и еще одна прошла мимо, а другая вонзились ему в руку. Рыжий попятился. Зато вскочил бурый, которого только поцарапало, и кинулся вслед Соловому.

Стоял ужасный шум. Кричали все – и нечисть, и люди. А потом раздался треск и хруст. Это Илья врезался в Перуна.

Храбр поскользнулся, но сумел устоять. Выпустил булаву. Подхватил в падении резное бревно, проволок его одним концом по снегу, взвалил на плечо и бросился вперед, убыстряя бег, разгоняя Перуна, глядящего Соловому в грудь.

Позади тяжело бухали сапогами Петровичи. Микола, завладевший чьим-то луком, всадил еще стрелу в рыжего.

Соловый пер на Илью. Вблизи старый волот оказался еще больше, гораздо больше, чем хотелось бы. Зато не промахнешься.