Читаем Храм полностью

Книги были древними, несомненно — инкунабулы; каждой по меньшей мере пятьсот лет. Впрочем, это обстоятельство оставило Н равнодушным. Утверждение, что возраст творений человека добавляет им цены, Н всегда воспринимал иронически. Мы живем на планете дураков, — иногда говорил он во время своих знаменитых семинаров. Ловкачи втюхивают нам залежалый товар, уверяя, что именно в залежалости его основная ценность. Их можно понять: раскрутить всеми забытое старье, найденное на чердаке, в подвале или пирамиде куда проще, чем создать нечто действительно новое. Чтобы создать бренд, существуют специалисты, которые с торгашами заодно. Это ведь целая наука! Нас веками приучали верить не себе, а этим специалистам. На этом стоит их бизнес. Они должны постоянно стимулировать наш интерес, поддерживать в нас веру в реальную ценность вытканной ими словесной ткани, потому что если мы вдруг начнем доверять собственному чувству, если наши глаза откроются и мы вдруг увидим, что король-то голый, — они останутся без куска хлеба, вынужденные заниматься чем-то действительно путным, к чему они совсем не расположены.

Чтобы больше не возвращаться к этой теме, скажем, что Н верил только в энергию, которую автор вложил в свое творение. Если сочетанием слов, звуков, красок, линий, пластических масс автор заставил душу потребителя его продукции пережить катарсис — эта душа уже никогда не станет прежней, поскольку автор перенес ее ближе к Богу. Там не теплей, не светлей и не уютней, но там чаще возникает желание творить добро, продвигаясь по единственной тропинке к Богу, доступной каждому.

Иначе говоря, Н верил в бессмертие лишь гениальной работы. Самая редкая книга, редкая, например, потому, что это единственный экземпляр, уцелевший когда-то от костра инквизиции, не вызвала бы в нем интереса и желания подержать ее в руках, поскольку товарная ценность книг его не интересовала, как и любая конъюнктура. Правда, есть книги, о которых говорят, что они сами по себе — по оформлению — произведения искусства. Наверняка есть любители, у которых такая книга вызовет экстаз, схожий с оргазмом. Но подобная реакция ценителя вовсе не означает, что в оформлении книги присутствует гений. Мастерство — да; может быть — талант; это они нуждаются в квалифицированном ценителе. А гению переводчик не нужен. Он, знаете ли, прост. Он пользуется языком чувства, одним для всех людей на этой планете. Поэтому он понятен каждому. Кстати, поэтому созданное гением бессмертно, ведь будущие поколения (если они не деградируют до инстинктов) будут чувствовать так же, как и мы. Язык дарован нам Богом. Находясь на интеллектуальном пиру, устроенном для нас Сатаной, задурманенные его плодами, мы так редко вспоминаем об этом...

Итак, на книги Н взглянул равнодушно — и больше о них не вспоминал. Сундучки были без замков. Н открыл их. В одном, почти доверху, лежали золотые царские червонцы, в другом — украшенные драгоценными камнями большие золотые кресты и утварь, используемая при исполнении богослужений. Были здесь во множестве золотые цепи, ожерелья и перстни. Возможно, это были дары по случаю, как в ломбарде, только в храме за них выдавали не деньги, а обещание снять бремя с души; а может их отдали в храм на хранение, а потом не стало ни тех людей, ни церковников. И теперь я единственный, кто знает об этом сокровище. Граф Монте-Кристо.

Н присел на угол сундучка. Света свечи как раз хватало на эту каморку, но уже сразу за открытой дверью была тьма. Тишина... Впрочем — нет: какой-то едва различимый звук доносился снаружи. Н прислушался. Это вороны раскричались. Может быть, кто-то идет сюда?

Н вышел из каморки, прикрыв ставшую сразу невидимой дверь. Пока поднимался по железной лестнице, вороны умолкли. Значит — ложная тревога. Но он все же выбрался наружу, опять накапал в тот же кратер стеарина и установил свечу. Потом закрыл люк, засыпал его песком, уложил плиту и отломанный угол, подтянул на место войлок. Все.

Ничто не изменилось ни в нем, ни вокруг.

Если бы все можно было оставить вот таким, как есть!..

Он лег на войлок и закрыл глаза.

Ничего из этого не выйдет.

Еще час назад у него был выбор; по крайней мере — он так считал. Но войдя в храм он попал в такую колею, выбраться из которой было не в его власти. Это сокровище — смертный приговор; оно убило всех, кто знал о нем. Теперь мой черед. И конец будет в муках — ведь я тоже его не выдам...

Мысли были бесплодны, как всегда, если от тебя ничего не зависит.

Он поднялся, и, не взглянув ни на Богородицу, ни на черного ангела, вышел из храма. И первое, что увидал, были люди. Их было много. Почитай — возле каждой хаты. И хотя до них было не близко — сотни метров, а до дальних — километр и более, Н видел их отчетливо. Они ждали. Они смотрели на него — и ждали. Ведь он был знаком их судьбы.

Ничего в его жизни не изменилось. Опять он не принадлежал себе.

 X


Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы / Детективы / Военное дело
Циклоп и нимфа
Циклоп и нимфа

Эти преступления произошли в городе Бронницы с разницей в полторы сотни лет…В старые времена острая сабля лишила жизни прекрасных любовников – Меланью и Макара, барыню и ее крепостного актера… Двойное убийство расследуют мировой посредник Александр Пушкин, сын поэта, и его друг – помещик Клавдий Мамонтов.В наше время от яда скончался Савва Псалтырников – крупный чиновник, сумевший нажить огромное состояние, построить имение, приобрести за границей недвижимость и открыть счета. И не успевший перевести все это на сына… По просьбе начальника полиции негласное расследование ведут Екатерина Петровская, криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД, и Клавдий Мамонтов – потомок того самого помещика и полного тезки.Что двигало преступниками – корысть, месть, страсть? И есть ли связь между современным отравлением и убийством полуторавековой давности?..

Татьяна Юрьевна Степанова

Детективы