Храм Диру (СИ)

— Твоя сила вернулась до конца? Или только русло реки было укреплено?

— Я не знаю. Сама пока не поняла, но мне кажется, что русло стало таким, каким было до нападения Карины.

— Тогда мне нет нужды поддерживать тебя так, как делала это раньше, но если почувствуешь себя хуже, то сразу же говори.

— Хорошо.

Ивона посмотрела на Аран в задумчивости.

— Аран, на самом деле я давно хотела тебя спросить… Но не считала это возможным…

— Спрашивай, ты меня не обидишь.

— Как у тебя получается так красиво писать?

— Привычка. Работая в Альхейре, я часто писала не глядя.

— Значит ты не смотришь через… Как она называлась?.. Хору?

— Очень редко. Я понимаю, почему ты так подумала, но я делала это только в самом начале.

— Почему ты больше её не используешь?

Женщина долго писала, прежде, чем показать дощечку Ивоне.

— Помнишь я говорила тебе, что она всё окрашивает в золото? Это очень мешает. Возможно, если бы я привыкла к этому или всю жизнь видела всё только золотым, то я пользовалась бы ею чаще, но сейчас это для меня невозможно. Хора изматывает меня.

— Как Поток?

— Нет, по-другому. После её использования я чувствую себя так, будто потратила три часа, объясняя простой материал ученикам, которые не хотят учиться. Иногда мне кажется, что она изматывает душу.

— Это… необычно.

— Более чем. Поэтому я стараюсь полагаться на слух и осязание. И использую её только в том случае, когда нет другого выхода.

— Понятно, буду знать. А как ты говорила тогда? В тот день, когда Карик внезапно начал кричать?

— Не знаю. Это могла быть хора, но с того дня у меня ни разу не получилось этим воспользоваться.

Ивона грустно усмехнулась:

— Было глупо с моей стороны ожидать, что в нашей жизни будет что-нибудь понятное и легко объяснимое. Ты хотела ещё что-нибудь узнать?

— Нет. Не забудь: если ты почувствуешь, что тебе хуже, то обязательно обращайся ко мне.

— Не забуду.

Когда подруги пришли, то обнаружили, что Лем уже начал беспокоиться: у него на руках был тяжёлый пациент, а вокруг него было множество животных, которые с каждой минутой отсутствия молодой чтицы становились всё более нервными и начинали то и дело бить копытом, а то и скалиться.

— Слава богине! Я уже начал опасаться за жизнь Рэна!

— Что случилось? Ему стало хуже? — спросила, вмиг побледневшая, Ивона.

— Нет, к счастью, пока он стабилен, но животные начали вести себя агрессивно, и я боялся, что кто-нибудь из них нападёт на него, а его тело этого просто не выдержит — нагрузка на сердце и так слишком велика, поэтому если он начнёт защищаться, то ему станет намного хуже. Это если он успеет прийти в себя.

— Видимо, это из-за того, что рядом не было меня и Шии, извините, Лем. Мы постараемся больше не отлучаться одновременно.

— Я очень на это надеюсь, — строго сказал Лем, который выполняя свою работу, становился намного более жёстким.

— Я сейчас же их успокою.

— Сделайте это как можно быстрее.

Ивона, верная своему слову, закрыла глаза и сосредоточилась.

Она услышала обитателей леса не сразу — всё-таки река ещё не до конца восстановилась. Для установления прочной связи ей понадобилось несколько минут, но у неё это всё же получилось.

— Ты вернулась! — раздалось у неё в голове, и сердце наполнилось радостью от того, что она снова могла слышать эмоции зверей. — Мы ждали!

— Я болела и не могла общаться. Спасибо, что вы согласились помочь.

— Мы помогаем, потому что ты поможешь нам.

— Как? — удивлённо спросила девушка.

— Мы не знаем, но знаем, что поможешь. Ты должна отвести Холодного детёныша куда ему нужно. Он поможет понять.

— Я не знаю, смогу ли я помочь, но спасибо, что согласились помочь моему другу.

— Больному мужчине?

— Да.

— Он пугает нас. Он не существует.

— Я слышала об этом, но я не понимаю этого.

— Мы тоже, но мы не чувствуем его. Как будто он не имеет живого запаха. Он как камень, но двигается. Мы помогаем ему, потому что ты попросила. Он странный. Чуждый. С ним что-то не так.