Храм Диру (СИ)

— Когда я говорю, что вы можете мне приказывать и что я нахожусь временно в вашем подчинении, это означает, что ваши слова для меня будут законом. Если вам так будет проще, то можете считать себя моим временным капитаном, или своим учеником. Послушным учеником. Конечно, я не буду выполнять вздорные или крайне неразумные приказы, которые подвергнут вашу жизнь риску или будут противоречить приказам, которые исходили от учителя, но в основном я подчиняюсь вам.

— А если я попрошу вас рассказать о своём прошлом? Или убить кого-то?

— На первый вопрос я могу ответить лишь «нет», так как мне запрещено говорить о нём, на второй «возможно». Всё будет зависеть от обстоятельств. Если вы прикажете мне убить мирного жителя посреди оживлённой улицы, то ответ будет «нет».

— Понятно. А если я скажу не убивать?

— Как я уже пояснил, если от убийства кого-то будет зависеть ваша жизнь, то ваше мнение будет неважно.

— Ясно. Значит, ваша главная задача – сохранить мне жизнь?

— Да.

— Поэтому остальное и остальные не так уж и важны.

— Да. В разумных пределах. Я не бездушен, если вас волнует именно этот вопрос, но я могу отбросить свою душу, если это необходимо. И я готов на многое, но не на всё.

— Я… Простите… Я не то имела в виду! Я хотела сказать, что… Уф, я запуталась и не до конца уверена, что всё поняла, но хотя бы приблизительно я, наверное, понимаю, что вы имеете в виду. Но… Получается, что у вас когда-то был человек, приказы которого вы бы выполнили беспрекословно?

— Вы так считаете? – внезапно Рэн улыбнулся. – Возможно. Если на этом всё, то я пойду за хворостом.

Маро ушёл, а Ивона так и осталась стоять, замерев и не зная, что делать. Улыбка Рэна застала её врасплох. Девушка впервые видела, чтобы он улыбался. Действительно улыбался. Его улыбка оказалась грустной и задумчивой. И почему-то доброй. Он был охранником, убийцей, воином, но от его искренней улыбки веяло теплотой. Разве подобное возможно? Сердце чтицы на секунду замерло и пропустило удар.

***

Разговор с Ивоной заставил Рэна вспомнить то, чего он не хотел вспоминать. Надеялся забыть. Навсегда. Потому что вспоминать было больно. О чём было мучительно даже думать. Но маро был не их тех, кто легко зацикливался на своём собственном горе, а потому он просто смахнул свою боль и продолжил заниматься сбором хвороста.

Глава 2. Прошлое. Осознание

Прошло две недели с тех пор, как они пришли в новое убежище. Мышцы у Леи наконец перестали воспаляться: компрессы, которые готовил для неё Лем, прекрасно помогали. Все успели освоиться на новом месте, и быт вошёл в привычное русло. К счастью, никого из людей, искавших девушку, вблизи не было, поэтому Карт даже сходил один раз в деревню, чтобы купить одежду для Леи – старая грозила порваться в любую минуту. Ближайшее поселение было далеко, из-за чего мужчине пришлось выйти в три часа ночи, но оставлять больную без одежды было глупо. В деревне как раз был рыночный день, так что мужчине удалось приобрести ещё и запасную для неё и для Лема.

Ежедневные тренировки Леи продолжались, так же, как и уроки нанди Лема. Всё шло по накатанной, кроме того что Карту приходилось искать себе занятие внутри дома или рядом с ним, а не в деревне, как раньше.

С тех пор как они пришли в домик, Лея начала поправляться намного быстрее, что радовало юного лекаря. Как и то, что у девушки начал проходить отёк на лице, который почему-то никак не желал спадать до этого. И это только усилило влюблённость мальчика – Лея оказалась не только доброй и ласковой, но и красивой.

Если Лема этот факт вдохновлял и заставлял влюбляться всё больше и больше, то Карту это не нравилось. Чем лучше было видно лицо девушки, тем проще чтецу было понять, кто был перед ним. Он знал это лицо. Знал, кому оно принадлежит. И потому относиться к ней так же, как раньше, становилось всё сложнее.

***

Тогда он был всего лишь юным чтецом, которого по прихоти императора пригласили на один из балов. Так он думал в то время. Ему было тридцать лет, и он не так давно вернулся из одного их своих странствий, в котором занимался поиском новых знаний. Он был достаточно хорош в том, чем занимался, чтобы его начали ценить. В этот раз вместе со знаниями он привёз в университет десять новых учеников, обладавших выдающимися способностями. Поговаривали, что ему дадут должность на факультете, что было бы достижением в столь юном возрасте. И Карт гордился этим. Считал это самой высокой честью для любого чтеца выпустившегося из Альхейра. Именно поэтому он не удивился, когда его пригласили во дворец вместе с другими преподавателями.