Храм Луны

— Меня вы не проведете, — ответила она, сердито отнимая руку. — Ясно, вам пришла на ум какая-то дурь. Так и запомните: меня вам не удастся сбить с толку. Я уже не девочка. Раз обдурят, так навсегда в дураках и останешься, так мне мама говорила, и она была права.

— Я бы тебе все объяснил, — сказал Эффинг, — но у нас мало времени. К тому же, если Фогг не поторопится вывезти меня отсюда, я сдохну от жары под всей этой грудой одежды.

— Ну и катитесь, — ответила миссис Юм. — А мне вообще наплевать.

Эффинг ухмыльнулся, потом выпрямился в кресле и повернулся ко мне.

— Готов, бой? — гаркнул он по-капитански.

— Всегда готов, сэр, — ответил я.

— Хорошо. Тогда поехали.

Нашей первой остановкой был Чейз-Манхэттен банк на Бродвее, где Эффинг снял со счета двадцать тысяч долларов. Сумма была значительная, и для выполнения этой операции потребовался почти час. Сначала надо было подписать бумаги у разных клерков, а потом еще кассиры возились, отыскивая требуемое количество пятидесятидолларовых купюр — именно в таком виде хотел Эффинг получить деньги. Он был клиентом этого банка многие годы, «значительным клиентом», как он неоднократно повторил управляющему, — и тот, опасаясь неприятных сцен, всячески старался угодить старику. Эффинг вел игру втемную. Он отказался от моей помощи, а когда вынул из кармана чековую книжку, то всячески закрывал ее от меня, будто боясь, что я увижу громадную сумму его счета. Меня уже давно не обижало такое его поведение, да и, в конце концов, мне было абсолютно все равно, сколько у него денег. Наконец купюры подготовили, кассир пересчитала их дважды, потом Эффинг велел мне пересчитать их еще раз — для верности. Раньше я никогда сразу столько денег не видел, но к тому моменту, когда закончил пересчет, эта сумма перестала казаться мне столь баснословной, и деньги снова превратились в обычные зеленые бумажки — четыреста штук. Я сказал Эффингу, что все верно, он удовлетворенно улыбнулся и велел уложить пачки в саквояж, куда они все спокойно поместились. Я застегнул саквояж, положил его на колени Эффингу и вывез старика из банка. Всю дорогу к выходу он возбужденно разговаривал и залихватски размахивал тростью.

На улице Эффинг приказал мне остановиться где-нибудь на островке безопасности посреди Бродвея. Место было шумное, вокруг неслись автомобили и грохотали грузовики, но Эффингу, казалось, все это не мешало. Он спросил меня, свободна ли скамейка, и когда я ответил, что свободна, он велел мне сесть. В тот день он был в темных очках, и, глядя на то, как он обеими руками прижимал к груди заветный саквояж, я подумал, что он выглядит еще нелепее, чем обычно: словно инопланетная птица, увеличенная копия колибри.

— Прежде чем мы начнем, я хочу изложить тебе свой план, — заговорил Эффинг. — Банк не место для разговоров, к тому же мне не хотелось, чтобы дома нас стала подслушивать эта занудная женщина. У тебя, видимо, возникла масса вопросов, и раз ты будешь моим соучастником в этом деле, то пора изложить тебе свой план.

— Я догадался, что рано или поздно вы сделаете это.

— Так вот, молодой человек. Мои дни уже сочтены, и именно поэтому я потратил последние месяцы, чтобы обдумать все детали своего ухода. Я составил завещание, написал некролог, избавился от всего лишнего. И теперь меня тревожит только одно — можешь называть это неоплатным долгом. Так вот, за две недели я все обдумал и пришел к решению. Пятьдесят два года назад, как ты помнишь, я получил мешок с деньгами. Я взял их, приумножил, и этих денег мне хватило на всю жизнь. Теперь же, когда конец уже близок, мне этот мешок денег больше не нужен. И что же мне с ним делать? Единственное более-менее разумное решение — их отдать.

— Отдать? Но кому же вы собираетесь их отдать? Грэшемы мертвы, да деньги и не им принадлежали. Они украли их у совершенно неизвестных вам людей. Да если бы даже вам удалось разузнать, кто они, то, скорее всего, сейчас их тоже уже нет в живых.

— Совершенно верно. Те люди уже умерли, а их наследников не разыщешь. Правильно?

— Я так и сказал.

— Еще ты сказал, что те люди мне неизвестны. Вот подумай-ка над этими словами. Если что и есть в избытке в этом Богом забытом городе, так это люди, которых я не знаю. Ими полны все улицы. Куда ни глянь — обязательно наткнешься на таких. Их вокруг нас миллионы.

— Вы серьезно?

— Ну конечно, серьезно. Я всегда говорю серьезно. Пора бы уже усвоить.

— То есть вы хотите сказать, что мы будем ходить по улицам и раздавать незнакомым людям пятидесятидолларовые купюры? Может получиться скандал. Мы спровоцируем народ, нас разорвут на части.

— Не разорвут, если все делать с умом. Самое главное — иметь хороший план, а он у нас есть. Поверь мне, Фогг. Это будет лучшее, что я сделал в жизни, апофеоз всех моих достижений!