Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

Гаргон сообщает, что в мае 1771 г. из-за сгнивших балок чуть не обрушились чердак церкви и крыша кафедры. Появилась необходимость заменить их, и службы временно были перенесены в одну из комнат Гаргона. В результате ремонта был поднят потолок церкви, пристроена еще одна комната и проложена новая отопительная система. После окончания работ Гаргон написал стихотворение «В честь замечательного ремонта Голландской реформатской церкви в Санкт-Петербурге, оконченного 24 июля 1771 г.»[73].

В 1752 г. на русскую службу поступил Йохан Исаак де Сварт. С 1773 по 1791 г. он являлся нидерландским резидентом и главой голландской колонии в С.-Петербурге. Йохан Сварт подвизался и на церковном поприще, сначала как церковный староста (с 1769 по 1772 г.), а затем как председатель церковного совета голландской реформатской церкви (с 1774 по 1793 г.)[74]

.

Среди постоянных и временных прихожан насчитывалось большое количество германо– и франкоязычных членов общины. Появилась необходимость иметь, по крайней мере, двуязычного пастора. В 1769 г. данное желание совершенно четко, с полной ясностью высказал церковный совет. Поэтому преемником Гаргона стал Й.Х.Л. Реутер, немец, который учился в Голландии. Реутер являлся пастором в церкви с 1777 по 1798 г.[75]

Уже упоминалось, что голландские моряки требовали проведения богослужений на своем родном языке, да и другие прихожане, особенно новоприбывшие из Фризенвейна, предпочитали ведение службы на голландском. Это было отражением сложившейся ситуации. Для большинства более или менее постоянных прихожан немецкий – язык повседневного общения, тем не менее новоприбывшие и заезжие оказались в состоянии настоять на проведении богослужений на голландском. В 1777 г. церковный совет постановил, что впредь службы должны будут проводиться как на немецком, так и на голландском языке. [76]

О тогдашнем положении инославных христиан сообщал петербургский историограф Г. Богданов. Отметив, что «господствующая в Санкт-Петербурге, как и во всей России, есть вера восточная или православная Греко-кафолическая», русский автор продолжает: «В рассуждении же множества иностранцев, обитающих в Петербурге и протчия христианскаго исповедания веры употребляемые в Европе, как то: западная, или римско-католическая, лютеранская, реформатская, калвинская и армянская, имеют беспрепятственное и свободное, по обрядам своим, отправление богослужения, в нарочно устроенных для молитвословия церквах»[77].

А немецкий историк И.Г. Георги в начале 1790-х гг. писал про голландскую общину: «Приход голландских реформатов, который в 1717 году от лютеранского прихода святого Петра отделился, имеет с 1719 года собственного своего проповедника и в собственных своих домах по Невской перспективе церковь, которая не велика и ежегодно имеет от 4 до 7 крестников и около 50 причастников или взрослых членов»[78]

.

К концу ХVIII в. это была обычная голландская реформатская церковь с церковным советом, пастором, представителем нидерландских властей (в XVIII в. таковым являлся посол), старшинами и дьяконами, церковным сторожем и певчим. Община посещала богослужения, которые проводились раз в день по воскресеньям, а иногда собиралась и в будний день – для библейских чтений. Церковные службы проходили в соответствии с порядком, установленным в реформатской церкви в Нидерландах: читались проповеди, несколько раз в год совершались церковные таинства – причащение и крещение; прихожане пели в церкви, сначала ведомые уже упомянутым певчим, а с конца XVIII в. – в сопровождении орг'aна[79].

Голландская община в первой половине ХIХ в. Строительство нового храма

Вплоть до конца ХVIII в. в голландских храмах пели лишь рифмованные псалмы, но в Нидерландах в начале XIX в., когда в состав богослужений включили песнопения, церковь в Петербурге быстро приняла нововведение. Это была настоящая реформатская церковь в том смысле, что не каждый из прихожан допускался к причащению. Новоприбывший должен был представить доказательства своего права на участие в обряде причащения. Случалось также, что заезжий шкипер, даже если он прибыл вечером накануне службы, сначала проходил обряд конфирмации, перед тем как причаститься в воскресенье. Церковный совет всегда четко знал, кто принимал участие в обряде причащения. Что же касается церковного устава, здесь также придерживались правил, установленных на родине, хотя особые условия, связанные с местонахождением церкви в С.-Петербурге, требовали гибкого подхода[80].

О веротерпимости, бытовавшей в Петербурге, свидетельствует такой факт: 11 ноября 1800 г. нидерландский дипломат Ян Виллем Хоггер обвенчался в царской придворной церкви Зимнего дворца с Анной Александровной Полянской (ее отец Александр Полянский состоял членом Государственного совета, а мать Елизавета Романовна – графиня). Ему представилась высокая честь венчаться в придворной церкви – явное свидетельство близких отношений с царским двором[81].