Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

Новобрачные выслушали приветственное слово «вернейшего их слуги и богомольца» Амвросия, епископа Вологодского, который, помянув и Адама с Евой, перечислил знатных предков жениха, начав от Велфов[740]. (Спустя два с половиной года Амвросий, уже восславляя Елизавету Петровну, назвал принца Антона и принцессу Анну «сидящими в гнезде орла российского нощными совами и нетопырями, мыслящими злое государству»[741]

).

В тот же день, 3 июля 1739 г. (ст. ст.), Клавдий Рондо, английский резидент в С.-Петербурге (с 1731 по октябрь 1739 г.), отправил донесение в Лондон на имя лорда Вильяма Гаррингтона, статс-секретаря короля Георга II. Английский посланник писал: «Сегодня, третьего июля, поутру около 11-ти часов, царица, принц и принцесса, великая княжна Елизавета Петровна, герцог и герцогиня курляндские, генералитет и высшее русское дворянство прибыли в церковь св. Казанския (иконы) Богоматери, стоящую при въезде в Петербург, и здесь русский архиепископ совершил бракосочетание принца и принцессы»[742].

По совершении таинства брака прогремел пушечный салют, войска на улице открыли беглый огонь. Вечером во дворце был дан бал, на улицах вспыхнула иллюминация, расцвеченные огнями забили «три великих фонтана, а из них для народу белое и красное вино».

Елизаветинская эпоха (1741–1761 гг.)

Английские дипломаты внимательно следили за политическими событиями, связанными с Россией, и нередко Казанский собор оказывался в центре их внимания. Так случилось и в 1743 г., когда Россия заключила в г. Або мирный договор со Швецией. (Опираясь на поддержку Франции и Англии, Швеция пыталась добиться пересмотра Ништадтского договора 1721 г. Русско-шведская война, начавшаяся в 1741 г., не принесла успеха Швеции; в 1743 г. заключен Абоский мирный договор, по условиям которого границы России и Финляндии продвинулись за Выборг на 60 верст.)

Тогдашним английским полномочным министром при русском Дворе был баронет Кирилл (Cyril) Вейч (1742–1744 гг.). В своем донесении из Петербурга на имя графа Гренвилла Джона Картерета, статс-секретаря короля Георга II, Вейч сообщал: «В воскресенье, 3 июля, в 7 часов утра великая новость объявлена была пушечной пальбой вокруг дворца. В десять часов Ее Императорское Величество (Елизавета. – а. А.), в сопровождении великого князя, торжественно прибыла в Казанский собор к обедне, после которой отслужено было благодарственное молебствие, раздалось три пушечных залпа у дворца и у Адмиралтейства, а три гвардейских полка, выстроенные перед церковью, стреляли беглым огнем»[743].

В том же 1743 г., 30 августа (день памяти св. князя Александра Невского), из Казанского собора в Александро-Невский монастырь направился торжественный крестный ход при участии императрицы и кавалеров ордена, учрежденного в честь почитаемого святого. Тогда же было решено ежегодно устраивать торжественную процессию в честь благоверного князя Александра Невского, и Анна Иоанновна запросила мнение Св. Синода: «первое – о пристойности того дела, другое – каким порядком оной церемонии быть, дабы Ее императорское Величество по тому могли оное узаконить»[744]

.

Св. Синод благосклонно отнесся к запросу императрицы. В синодальном докладе отмечалось, что намерение это – об установлении в Санкт-Петербурге крестного хода – «Восточному благочестию весьма сему пристойное». Что же касается практической стороны дела, то «крестоходной церемонии надлежит быть так, как в Москве бывает». А в Москве давно бытовала устойчивая традиция: в день крестного хода «при соборной церкви, откуда ходу быть, благовестие бывает на первом часу дня, и благовестят во все колокола с переменою время немалое», чтобы дать собраться духовенству из разных приходов. И когда соберется оно и «архиерей прибудет, тогда благовестие начнется в один большой колокол и потом, по начатии в соборной церкви надлежащего к тому ходу молебствия, во-первых, несут хоругви, а за ними следуют диаконы, а потом священники и протопопы со святыми иконы и кресты, предносимым свещам, а затем следуют игумены, архимандриты, а потом архиерей», а за ними «светские знатные персоны»[745].

Заручившись благословением Св. Синода, Анна Иоанновна вскоре издала указ о ежегодном совершении крестного хода 30 августа (ст. ст.): «Каким образом минувшего августа 30 дня на праздник перенесения мощей святого благоверного князя Александра Невского, по всемилостивейшему Ея Императорского Величества соизволению, крестное хождение в Невский монастырь из церкви Казанския Пресвятыя Богородицы и отправлено… А сего сентября 7 дня… повелено в предбудущие годы оное крестное хождение отправлять на тот день, как отправлено того прошедшего 30 августа, во всем непременно»[746]. (Это церковное шествие стало в Санкт-Петербурге главнейшим и было запрещено большевиками в конце 1920-х гг.)