Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

В 1720-е гг. Петербург стал крупнейшим центром транзитной торговли между Западом и Востоком, ключевую роль в которой играли местные армянские купцы. Так, в 1726 г. 90 % русско-европейской торговли приходилось на Санкт-Петербург, и 80 % этой торговли вели армянские купцы. Это обстоятельство даже вызвало озабоченность британских деловых кругов, которые видели в армянских предпринимателях сильных конкурентов. Так, в 1733 г. лорд Вильям Гаррингтон, статс-секретарь короля Георга II, направил в адрес монарха записку «об условиях русской торговли». «В 1724 году приблизительно, армянские купцы, проживающие в России, получили привилегию на транзит своего товара в Персию через Россию с оплатой его транзитной пошлиной в три процента, – сообщал лорд Гаррингтон, – а англичане вынуждены платить от 25 до 75 процентов»[983].

А в Петербург ушла «шифровка» на имя лорда Георга Форбеса, английского чрезвычайного посланника и полномочного министра при Русском Дворе (с 1733 г.). «Привилегии и преимущества, захваченные в России армянами, в высшей степени противоречат обычным условиям справедливости, принятым в других странах, – сетовал лорд Гаррингтон. – Потому мы льстим себя надеждой, что Ваше Превосходительство найдете средство поставить подданных Его Величества (английских купцов. – а. А.

) по крайней мере в те же условия, которыми в пределах России пользуются армяне и другие наиболее благоприятствуемые нации»[984].

В эти годы число армян, селившихся в Петербурге, постоянно возрастало. Под 1730 г. упоминается Армянская улица и земельный участок, принадлежавший главе армянской общины Луке Ширванову (на пересечении 3-й линии и Малого проспекта Васильевского острова). В то время у немногочисленной санкт-петербургской армянской общины еще не было своего духовного наставника, и она приглашала из Москвы армянских священнослужителей для совершения религиозных обрядов. Один из них – Иван Петрович Шеристанов (Ованес Шеристанян), который обосновался в Санкт-Петербурге в 1730 г., став первым духовным пастырем местных армян и прослужив здесь до своей смерти в 1787 г. (Известно имя и другого священнослужителя – протоиерей Степаннос (Стефан) Лорис-Меликов.)

Более благоприятное отношение к армянским христианам, жившим в России, наступило во время правления императрицы Анны Иоанновны (1730–1740 гг.). Община разрасталась также и за счет армян, находившихся на военной службе. В официальных бумагах за 1720–1750-е гг. довольно часто встречаются дела по челобитным армян с просьбой принять их «в российскую военную службу». Вступая в ряды русской армии, армяне стремились быть полезными и в освободительной борьбе своего народа. Многие из них проявляли себя в воинской службе достойно, за что получали высшие военные чины и звания. Так например, в 1734 г. армянский офицер Агадар Хачик (Лазарь Христофоров) становится первым армянским генералом русской армии.

Ближайшим помощником Анны Иоанновны по управлению государством стал немец-лютеранин Бирон, который не находил нужным учитывать мнение Св. Синода Русской Православной Церкви в решении вероисповедных вопросов. 22 февраля 1735 г. издан правительственный манифест «о дозволении свободного богослужения всем христианским исповеданиям в России»[985]

. А вскоре армяне, жившие в С.-Петербурге и в Москве, возобновили свои просьбы о разрешении на постройку храмов.

Обе общины свои ходатайства мотивировали тем, что «для совершения божественной службы прочие инославные христиане в Москве и С.-Петербурге церкви своего закона имеют, армянского же вероисповедания церквей, несмотря на множество обретающихся в России армян, нет» и что это обстоятельство удерживает многих армян от переселения в Россию; «а если бы свобода армянского богослужения была обеспечена, то число армян, выезжающих в Россию, весьма увеличилось бы, а через то и купечество в России распространилось бы, и казна императорского величества умножилась бы»[986].

О постройке церкви «армянского закона» в С.-Петербурге хлопотал Лука Ширванов, указывавший, что у него имеется на Васильевском острове, на Малом проспекте, по 3-й линии двор, где удобно выстроить церковь. На это ходатайство 18 января 1740 г. дано императорское разрешение: «По сему прошению позволяется»[987]

. Одновременно с Ширвановым в Москве купец Богдан Христофоров с другими членами общины просил разрешения на постройку в Москве армянской церкви. Его ходатайство также удовлетворено 3 августа 1740 г., спустя 6 месяцев после того, как Л. Ширванову разрешили постройку армянской церкви в С.-Петербурге[988].

Оба эти разрешения даны императорским двором совершенно самостоятельно – без переписки со Св. Синодом и без учета его мнения. Таким образом, казалось, что с 1740 г. духовные запросы армян, живших в России, должны были полностью обеспечиваться, так как, согласно указам 1740 г., в Петербурге и Москве армяне могли иметь свои церкви и совершать в них богослужения.