Хранящая огонь (СИ)

— А ты мне больше по нраву, княжич. С первого взгляда ты мне пришёлся по сердцу. И хочу ночь с тобой разделить, обещаю, не пожалеешь, что пустил меня.

Она замолчала и поцеловала его. Кожу обожгло влагой в ямочке ладони, в запястье, и внутри скрутило всё от притока крови, такого мощного, что дыхание перехватило, а по телу жар разлился жидким сплавом, против воли туманя голову, отяжеляя пах, и в штанах сразу стало тесно. Толк в ласках валганка знала.

Арьян дёрнул руку, перехватывая девку за тонкую длинную шею, пальцы его сдавили горло несильно, слегка, но валганка испуганно охнула, а взгляд её прояснился. Княжич склонился низко, в глаза её бесстыжие, всматриваясь, скользя по её вытянувшемуся от трепета лицу.

— Я тебя не звал, — проговорил он вкрадчиво и доходчиво, чуть сжимая пальцы, дёргая на себя, встряхивая, вонзая острый взгляд в её угольные глаза. — И больше не приходи сюда. Поняла?

— Прогони, но я не уйду, ты можешь выпороть меня, но я всё равно буду приходить, — глаза валганки сделались чёрными, чернее их Арьян и не видел ничего, они закрутили и утянули вглубь, опрокидывая в ледяную реку с головой, даже кровь в жилах застыла.

Он поверил каждому её слову. Может, и в самом деле выпороть? Да только мало что добьётся, как бы ещё хуже не стало. Арьян выругался про себя. Ему и в самом деле этого хотелось — наказать её за то, что так бесстыдно смотрит, так открыто желает его, за то, что приучила к себе Данимира, и тот потерял голову. Нет, он не чувствовал желания, только гнев холодный и разрушающий. Пальцы будто закаменели, пристыли к её коже, и он ощущал, как едва уловимо бьётся жилка под ними. Грудь Лавьи вздымалась и опадала сдержанно и судорожно, трепетали крылья носа, чуя опасность. Валганка — стоило бы ожидать ему — вдруг поддалась вперёд, охватывая лицо Арьяна, к губам прильнула крепко. Княжич вскинул руки, жёстко сковав её подбородок, пальцами впиваясь в челюсть, другой рукой рванул за волосы. Та только вскрикнула, прижимаясь ещё плотнее бёдрами, и этот запах тягучий дурманный и мягкие губы выпили из него всю злость.

— А ты говоришь, Арьян, отправить её? И самому нужна, как я вижу.

Голос Данимира словно плетью ошпарил по лицу. Лавья отпрянула в сторону. Арьян же вытянулся прямо, поворачивая в сторону двери, наскакивая на острый, как наконечник стрелы, взгляд Данимира.

— Ты же вроде как спать пошёл, — выдохнул старший, вскипая ещё больше.

— И ты тоже, — отозвался Данимир, и слова, как булыжники, обрушились на брата.

Арьян хмыкнул, уперев руки в бока, тряхнув головой — нашёл из-за кого склоку разводить. Но брат будто весь в ледяную глыбу обратился, смотрел твердокаменно, вынуждая его испытывать вину, хотя не за что.

Старший придавил свинцовым взглядом девку. Лавья в тень вжалась вся, замерла. Отвернувшись, Арьян шагнул к лестнице, намереваясь прекратить эту бессмыслицу. Не хватало ещё разборки учинять из-за чужачки. Поднялся по ступеням, чувствуя, как летит в его спину тяжёлый взор Данимира.

С глаз постепенно спала слепая пелена раздражения, да только внутри неприятным червём точила досада от недоразумения, случившегося там, внизу. Но больше всего выбивало из колеи то, что, если б не Данимир, то он бы придушил на месте эту гадюку. Вот гадство, проклятая блудница. Да ещё братец, нашёл чем упрекнуть. Смотрел так, будто Арьян украл у него что-то.

Одна мысль била за другой, доводила до крайности. Что ни день, то ссора. Оба хороши, развели тут бабий гарем. Завтра же с отцом поговорить нужно, рассказать о Всеславе и Гостяне. Без дозволения князя Арьян самовольничать не смел, пусть Вяжеслав рассудит, что делать с ними.

Митко подлетел к княжичу, едва тот переступил порог хоромины, поторопился подсобить снять сапоги, опасливо косился, чуя, что не в духе княжич. Арьян кивнул в сторону двери, что бы отрок оставил его, и тот, быстро управившись, исчез с глаз долой. Арьяна шатало от злости, последняя капля терпения покинула его. Он расстегнул бляшки на поясе с оружием, бросил на стол, ножны с грохотом звякнули как бы в отместку, следом сдёрнул с себя рубаху, швырнул туда же и завалился на постель, закидывая руки под затылок, закрывая глаза, слушая, как бухает кровь в ушах, оглушая, а грудь сотрясается от рваного дыхания. Губы жгли влажные следы от губ валганки, вынуждая сотрясаться от ярости.

Проклятие! И какого лешего она пришла к нему? И как тут уснуть теперь?

Арьян сжал челюсти, смял кулаки так, что костяшки хрустнули, резко сел. Сонливость слетела, как и не было её, оставаться в стенах не было мочи. Хотелось просто дышать глубоко, а лучше вылить на себя ушат холодной воды да сбросить спесивость.

Княжич соскользнул с лавки. Отыскав рубаху, которая лежала сверху ножен, резкими и чёткими движениями натянул на себя, вышел за дверь. Оружие возьмёт в избе ристалищной.