Хранящая огонь (СИ)

Мирина так и смотрела на него во все глаза, и не знал он, что сейчас творилась в её душе. Но такая синь была сейчас в этих глазах, что сжималось горло. Он подъехал к ней — не удержался, заглядывая в глаза — осколки неба, бездонного, необъятного, утонув в них. И не знал, что сказать, впервые, только невыносимо захотелось коснуться, хотя бы раз погладить серебро волос, почувствовать вкус кожи губами, но вынужден вот так оставлять её. Арьян, не допуская больше мыслей подобных, что и без того терзали, вонзил пятки в бока жеребца, пуская его обратно в Явлич, оставляя рядом с княжной свои так и не проявившиеся желания, не сказанные слова, и ощущал только на себе ровный, спокойный взгляд голубых глаз, вскоре затерявшихся в зелени.

Обратный путь минул незаметно, и вроде не так далеко отъехали, а посад уже ожил, наполнился людьми да обозами, что тянулись к торгу, спеша занять места. Арьян проехал мимо главных ворот — не хотел сразу сталкиваться нос к носу с посланцами хана, прежде нужно узнать, где отец и Данимир, да вызнать, что валганов привело в Явлич. Переговорив со стражей, княжич прямиком направился в терем да едва не споткнулся о порог, когда до взволнованного разума донеслись женские стоны. Остановился, прерывая свой путь, вглядываясь в дверной проём, ещё тонущий в утреннем сумраке.

«Вот же наглец, уже и в терем отца её приволок! Данимир уж совсем совесть потерял!»

Арьян мгновенно вскипел от гнева, ошпарила ярость, с лёту вошёл в полутёмное помещение и замер на полушаге. Мужчина со светлыми волосами, оголённый до пояса, нависал над распластавшейся под ним девушкой. Платье сбилось с плеча, оголяя грудь, белую, с розовым соском, подол был задран к поясу, стройные ноги обхватывали мужчину за бёдра, принуждая того продолжить прервавшееся было соитие. Наверное, Арьян не хотел видеть того, что увидел, потому, в облепленном прядями растрёпанных волос лице не сразу опознал лицо Всеславы. Затуманенный взор её застыл на мужчине, что занял весь проём двери, и мгновенно всплеснул в её золотистых глазах страх, искромётный, бурный, пальцы её от неожиданности крепче сжали плечи любовника. Арьян в два шага оказался рядом, рванув ублюдка и одновременно заехав ему в челюсть, узнавая в нём гридня Гостяна. Всеслава же подобралась, вся сжалась, прикрывая грудь и ноги тканью платья, с ужасом в глазах наблюдая, как княжич наносит один за другим глухие яростные удары, не замечая ни брызнувшей из носа крови, что заливала уже губы гридня и щетину подбородка. Ещё пара таких мощных ударов, и тот испустит дух. Всеслава вскочила, бросилась к ногам Арьяна, повисла на локте. Княжич легко смахнул помеху, девушка рухнула на пол, больно ударившись локтем и головой о толстую ножку стола.

— Убью, — прошипел Арьян сквозь зубы, и следующий удар пришёлся в висок.

Гридень, здоровый, как вол, отлетел к стенке, сбивая с полок утварь, что покатилась с грохотом по полу, а что-то и лопнуло. Гостян спустился по стенке, теряя на миг сознание.

— Арьян, не надо! — взмолилась позади Всеслава, и её отчаянный вопль опустился тяжёлым молотом на спину, вызывая новый приступ гнева, и в то же время вынудил окаменеть.

Глубоко и судорожно дыша, Арьян отступил, только теперь понимая, что пол был в крови, а Гостян, закашлявшись, сплёвывал кровь. Княжич брезгливо сморщился, сощурив от застилающего гнева глаза.

— Живи пока, — прохрипел он.

Гридень тряхнул головой, взбивая вихры, очухиваясь, посмотрел исподлобья и как-то дерзко, что княжич вновь сдавил кулаки лишь для того, чтобы выбить наглость с этой рожи, и тут же был скован руками взметнувшейся к нему княжны.

— Не надо, Арьян. Прошу! Не надо, — рыдала она.

Он глянул на Всеславу затуманенным багряной пеленой взором, в её умоляющие, ставшие огромными глаза, застеленные влагой. Обхватил жёстко её тонкую птичью шею пятернёй, сдавил, чувствуя, как пронимает её дрожь. Она молча, не в силах выдавить ни слова, забилась в его хвате, скользя по полу босыми ногами, пытаясь вырваться, драла на запястьях кожу ногтями, и когда закашлялась, Арьян понял, что душит её, ослабил хватку, а потом и вовсе жёстко оттолкнул её от себя:

— Потаскуха, — шикнул он зло сквозь бившую в висок боль. — Собирай своё барахло и пошла вон отсюда!

— Арьян?! — она вцепилась в его руку, горячие слёзы потекли к белым вискам, а глаза сделались ещё более янтарные, бесстыжие до омерзения. Вся она содрогались от испуга, и только потом до Арьяна начало доходить, что защищает она своего любовника, и та скверно и отвратно сделалось от этого, что смотреть на неё больше не мог, вырвал руку.

— Убирайся отсюда! — гаркнул он так, что княжна вздрогнула, отпрянув, остекленели её глаза.

Арьян отступил, разжав тиски собственной ярости — не думал, что это так сложно будет. Хоть и не любил её, а такой подлости не ждал, плетью опустилась она на самое сердце. Он, не видя ничего перед собой, вышел обратно во двор и почти нос к носу столкнулся с Данмиром. Брат за плечи его схватил, встряхивая, а рука у него была крепкая.