Хранящая

Тоже парадокс. В моем мире эти песни писались в другой обстановке, другой эпохе, его почти забыли, а здесь Высоцкий с его песнями вполне мог стать богом. И ударив по струнам, с отчаянием тонущего окунулась в музыку. Песни, написанные к фильмам о средневековье, лились здесь и сейчас, вырывая каждым аккордом кусочек моего сердца. Девушки с томными взорами слушали"…о любви", мужчины грезили наяву, сжимая кулаки и темнея взглядом от баллад о ненависти и борьбе. Я же сходила с ума от музыки, все глубже проваливаясь в своеобразный транс, не жалея ни рук, ни голоса. Потому что с музыкой можно только так — отдать все, что есть, выплеснуть, выхлестнуть душу безбрежным морем звуков, истечь кровью по струнам, сгореть… и возродиться с первым мгновением тишины.

В наступившем гулком звенящем молчании я подняла залитые слезами глаза и, как всегда, встретилась со спокойным взглядом его карих глаз. Понял, принял ли то, о чем мне хотелось сказать? Ветер молча отнял от грифа мои пальцы, едва ощутимо прикоснулся губами, и повел меня на улицу сквозь молчащую, погруженную в полное безмолвие толпу.

Вдохнув полной грудью прохладный ночной воздух, ощутила нехорошее одиночество. Когда мир так огромен, а я всего лишь песчинка, дуновение ветра, по сравнению с этим монолитом. И рядом нет никого… Пока теплые руки не охватили меня кольцом, скрывая, оберегая и успокаивая…

— Спасибо, — мой голос хрипел.

— Пойдем, тебе нужно отдохнуть.

— Только давай пойдем медленно, мне так хочется остыть!

Тихий смешок за спиной.

— Остыть или простудиться?

— Хочется покоя.

— Я знаю.

Вот так, доверчиво вложив свою руку в его, без единого слова, не спеша, пошли по пустынным улицам, освещенным неверным светом факелов и редких светящихся окон. Ночью особенно остро ощущаешь присутствие в воздухе какого-то пьянящего волшебства, пропадающего с первыми лучами солнца. Во мраке для меня всегда таилось нечто необъяснимое, первородное в этом мире, и оттого еще более притягательное, требующее познания, зовущего в неизвестную даль. Сейчас эта безумная сказка принадлежала мне целиком — переполненная отзвуками музыки, вибрирующая глубоко внутри душа Дженнара, теплое прикосновение Ветра, сияющие высоко над головой звезды чужого мира и кажущаяся бесконечной дорога под ногами.

— Знаешь, магистр сегодня рассказал мне, как вернуть Дженнара.

— Я рад, — неожиданно сухо откликнулся мой спутник, окидывая улицу беспокойным взглядом.

И вдруг толкнул меня в густую тень у ограды какого-то дома.

— Не высовывайся!

Потянув меч из ножен, остановился, словно зверь, потягивая носом прохладный ночной воздух. Я испуганно вжалась в забор, про себя моля всех богов скопом, чтобы все обошлось. Потому как просто так Ветер меч не достанет. С другой стороны, наблюдая за напряженным, готовым к схватке мужчиной, невольно просыпается странное первобытное любопытство самки, перед которой сейчас сойдутся самцы.

Из тени позади вынырнули три плотные фигуры, слегка вихляющей походкой направившиеся прямиком к Ветру. Несмотря на пустынность улицы, до меня донеслись только отголоски нетрезвого гогота. Похоже, эти товарищи не понимали, с кем имеют дело. Поигрывая дубинками, с ехидными небритыми рожами, троица с ленцой шакалов, завидевших добычу, рассредоточилась перед моим Защитником. Я вполне понимаю их самоуверенность — Ветер выглядит почти безобидно в своей тонкой рубашке и кожаном колете, не скрывавших худощавости фигуры. Плащ вот только жалко — зачем на землю бросил, мог ведь и мне отдать.

— Ну что, может, по-хорошему — отдашь кошелек и свободен. Даже девицу твою не тронем, а? — заржал один, выглядевший старше и опаснее остальных.

Ветер только приглашающее махнул рукой. Обмен ударами я как-то пропустила, очень уж быстро двигался мужчина, зато увидела, как один за другим, сгибаясь от ран, они склонялись на землю. Не зря он каждый день танцевал с мечом. Теперь я против него, даже безоружного, и минуты бы не продержалась.

Шагнула к нему, подняла с земли перепачканный плащ.

— Не подходи!

— Все нормально, они сейчас от боли мало что соображают.

Люди на земле медленно истекали кровью. Не самая приятная картина, но после смерти Дженнара, я вообще заметила в себе равнодушие к подобным зрелищам. Внимательно присмотревшись, поморщилась — от них практически явственно несло чужой болью и страданием. Как учил магистр, осторожно нырнула в ближайшее переплетение энергопотоков, рассматривая рисуемые ими картины. Грабеж, изнасилование, избиение, даже убийство молодой женщины ради пары золотых монет. Ндя, экземпляр не из лучших.

— Дорогой, присмотри за остальными, я быстро, — не "выныривая" предупредила я.

И одним махом оборвала все энергопотоки, сворачивая в маленький компактный шарик на ладони. Не ощутив особой усталости, занялась вторым. Старший из них всех, получавший садистское удовольствие от мучения жертв, он отчаянно сопротивлялся, со звериной яростью раз за разом пытаясь "выпихнуть" меня вон. Однако, ухватив энергопотоки, я уже спокойнее железной хваткой свернула его поганую душонку в шар и глубоко вздохнула.