Хранитель ядов (СИ)

Джерар ласково улыбнулся, оттолкнулся от стены и, словно потеряв к беседе интерес, сосредоточился на расстегивании пуговицы на воротнике рубашки. Затем на второй, третьей. На четвертой пуговице Санни очнулась и пугливо спросила:

— Что вы делаете?

Не прекращая своего занятия, Джерар поднял голову и лучезарно улыбнулся.

— Хочу переодеться, милая Санни.

— По-по-подождите… я еще здесь!

— О, не волнуйтесь. Я не из стыдливых. Прошу прощения, но именно эта особенность не позволила мне дождаться вашего ухода. Однако также спешу заверить вас, что ваше присутствие меня ничуть не обременяет.

Рубашка, освободившаяся от пут пуговиц, сползла на пол. От неожиданности Санни отступила и, врезавшись в край кровати, тяжело опустилась на покрывало. К счастью, кровать была громадной, а я лежала с другой стороны, поэтому моим ногам так или иначе не грозило быть придавленными.

— Не уходите? — Джерар с наигранным сочувствием взирал на девушку, пока та, ни капли не скрываясь, жадно оглядывала его торс.

Поджарое тело, как будто сплошь выточенное из куска медовой карамели, ловило блики искусственного освещения, позволяя им скользить по мышцам рук, груди, живота и теряться где-то в складках брюк. Могло показаться, что он не двигается, а это свет по своей собственной инициативе играет в салки сам с собой на его теле.

Не дождавшись ответа, юноша направился к кровати. Санни встрепенулась и с отчаянной целеустремленность поползла по покрывалу спиной вперед — только бы быть подальше от края.

— Забавная вы. — А вот горящий взор Джерара говорил, что он считал ее какой угодно, но только не забавной. — Оступились? Не ушиблись?

— Не-ет.

— Славненько. — Джерар, повернувшись к нам спиной, присел на краешек кровати.

Мой взгляд сосредоточился на его мускулистой спине, а точнее, на рисунке, растянувшемся вдоль позвоночника. Въевшаяся в кожу чернота имела контуры меча с поломанным клинком. Под деформированным лезвием примостилась гигантская змеиная голова с распахнутой пастью.

— Почему клинок сломан? — Похоже, Санни обрадовалась, что сумела найти более или менее отстраненную тему для беседы. Хотя бы на время.

— Это знак гада, пригретого у сердца. — Джерар завел руку за спину и дотронулся до эфеса клинка. — Знак отлучника.

— От чего же вас отлучили? — Санни громко сглотнула и невольно потянулась к спине юноши. Для этого ей снова пришлось проползти по покрывалу.

— Мать Природа отказалась от меня, отлучила от своего святого естества и отобрала свое благословение.

— Как же она могла?! — Девичий пальчик очертил эфес по контуру, огибая пальцы Джерара, и провел небольшую линию по основанию клинка. — Но вы все равно готовы убить змея даже поломанным мечом?!

— Меч не убивает змея. Это змей готов вот-вот проглотить то жалкое нечто, что осталось от некогда прекрасного меча.

— Но почему змей хочет это сделать?

— Чтобы пригреть его у своего сердца.

— Ползучий гад будет пригревать у сердца гада?

— Да.

— Почему?

— Его милость безгранична, как и его великодушие.

— Правда?.. Но почему голова змея отрублена?

— Он одинок… На самом деле, он… беззащитен.

— Беззащитный и одинокий Змей? Разве он сможет защитить кого-нибудь, если не способен защитить даже себя?

…Если ты можешь позаботиться о ком-то и защитить кого-то еще, кроме себя, — то да, ты сильный…

…А ты уверена, что сумеешь защитить кого-то еще?..

Я прерывисто выдохнула.

— Змею все равно. — Джерар поймал руку Санни и медленно обернулся. — Он равнодушен к собственной жизни. Он не думает о себе. Лишь о тех, кого пригрел у сердца. О гадах. — Юноша наклонился и, почти касаясь губами мочки уха девушки, шепнул: — Мерзких и жалких. Этим он покорил меня. Я никогда и никем не восхищался, но перед ним паду ниц… Столько раз, сколько он потребует.

— Покорил? — чуть слышно повторила Санни. Ее плечи задрожали.

— Как покорили меня и вы. Вам жаль меня? — Джерар потянул на себя плененную руку девушки, заставляя ее приблизиться, и провел пальцами по девичьему виску, осторожно убирая светлую прядку. — Лишь жалость Змея согрела мою душу. Но ваша жалость пробудила во мне истинное пламя. Могу ли я обнять вас в знак благодарности?

Санни, затаив дыхание, робко кивнула.

Столь же медленно и плавно, будто кот, боящийся спугнуть любопытную пестрокрылую птичку, Джерар наклонился к Санни. Его руки скользнули под ее локтями, легли на талию, а затем, оглаживая ладонями ткань платья, переместились на спину девушки. Лоб юноши прижался к ее обнаженному плечу. В этих объятиях не было властности, не было в них и силы, принуждения, подавления. Лишь кротость и покорность. Джерар не прижался к девушке всем телом, он держал уловимую лишь вблизи дистанцию. Мягкая ненавязчивость этой близости походила на робкие прикосновения смущенной девы или невинные объятия ребенка.