Хранитель истории (СИ)

– Вера Павловна… - Взгляд у доктора был какой-то необыкновенный. Зрачки расширились, почти закрывая светлую радужку, он смотрел на меня с долей восхищения и… боли? – Мало знать. Нужно не только уметь применить свои знания, но и сделать это вовремя. Я видел, как дрожит рука врача на поле боя, когда счёт идёт на секунды, а смерть дышит в спину. Поверьте, Вы храбрее многих солдат, что я встречал.

И он с пронзительной нежностью поцеловал мою ладонь, прикрыв глаза. Я почувствовала, как предательски защемило сердце, перехватило дыхание. До чего же мучительно стыдно было обманывать этого честного и бесхитростного в своей доброте человека, который, рискуя своим положением, согласился впустить тогда утром нас с поручиком к себе.

– Роман Гавриилович. – Тихо позвала я, заставляя Иванова поднять голову. – Я Ваша должница. За Вашу помощь и вправленную руку…

– Мадемуазель! Вы хотите меня обидеть. – Руку мою доктор так и не выпустил.

– Нет-нет, я всего лишь хочу отблагодарить. Вы же не откажитесь стать моим учеником ненадолго? Я бы хотела рассказать, всё что знаю, всё, что могло бы спасти жизни.

Конечно, про «всё» я загнула. Иначе бы Иванов сам умер от переизбытка запрещённых знаний. Но кое-что о реанимации и непрямом массаже сердце рассказать мне пришлось, а также показать. Доктор оказался старательным учеником, всё схватывал на лету. Но некоторое время потренироваться нам пришлось. Я ежесекундно ловила себя, чтобы не выдать какую-нибудь заумную фразочку, явно не принадлежащую словарному запасу барышни XIX века. Мы так увлеклись, что не заметили, как на улице начало смеркаться. А скоро к особняку подъехала знакомая карета.

Граф бодро спрыгнул со ступеньки, с интересом оглядывая нас с доктором. Иванов при виде хозяина вытянулся по струнке и явно смутился. Будто бы мы тут занимались чем-то неприличным.

– Вера Павловна. – Сергей Александрович изящно мне поклонился. – А Вы, если я не ошибаюсь, Роман Гавриилович?

– Так точно. – Отдал честь доктор.

– Не откажитесь составить нам компанию за ужином? – Граф неожиданно улыбнулся.

– Но… Я… Боюсь, уже надо идти. – Проглатывая половину слов, отвечал Иванов.

– Не дурите, Роман Гавриилович. Вера Павловна, ну помогите же мне!

Под нашим напором доктор был вынужден сдаться, и мы странной компанией, шокировав Аглаю больше положенного, вошли в дом.

Доктор, попервой несколько тушевавшийся, очень скоро влился в наше маленькое общество. Как оказалось, он весьма начитанный и интересный собеседник. За ужином мужчины успели обсудить и поэзию, и политическую обстановку, и даже подорожание хлеба. Я в разговор не лезла, решив, что с меня сегодня хватит сакральных знаний. Но и просто послушать обычные разговоры, про нечто более приземлённое, чем японские куноичи.

Как ни странно, Иванов пришёлся, что называется «к столу» и теперь приезжал в дом к графу каждый день к ужину. Мне нравилось находиться в обществе двух таких замечательных мужчин, которые по отдельности представляли собой молчаливых и сосредоточенных людей, а как только собирались вместе – могли говорить обо всём на свете, делиться своим мнением, не стесняясь ни меня, ни друг друга. Оба оказывали мне небольшие знаки внимания, в меру приличий, но всегда так, чтобы это не заметил другой. Что уж и говорить, это было весьма приятно.

Так дни и потекли приятной чередой. Утром завтрак с графом, днём занятия музыкой и короткие прогулки, вечером ужин в обществе друзей.

Как-то раз Сергей Александрович, явно перебрав с настойкой Аглаи, в сердцах признался нам, что терзало его сердце:

– Осточертело быть рабом Его Величества. – Граф дёрнул подбородком. – Нет, конечно, я верный подданный Александра Павловича, но его просьбы, взамен на несоразмерную плату…

Мы с доктором, конечно, не удержались и начали допытывать, что имеет ввиду Голицын. Точнее, допытывать начала я, а Иванов просто не стал меня останавливать. И граф уступил.

– То, что я расскажу вам, не должно выйти дальше этой комнаты. – Насупившись, изрёк Сергей Александрович. – Клятвенно пообещайте.

Конечно, мы поклялись. Торжественно встав и приложив руку к груди. Роман Гавриилович ещё и присовокупил к этому свою честь офицера. Удовлетворившись таким ответом, граф поведал:

– Возможно, Вы знаете, что скоро отплывают корабли в кругосветную экспедицию. – Мы покивали. Об этом гудел весь Петербург. – Его Величество хочет, чтобы я отправился вместе с Крузенштерном и его командой. Просит быть тайным послом в Японию. Говорит, что давно пора налаживать связь с соседями, да и к тому же нам это чертовски выгодно…

Сердце моё зашлось тупой болью. Я испугалась. Испугалась, что Голицын уедет, что я останусь совсем одна, что… А что, я, собственно, ждала? Что останусь здесь навсегда? Что смогу до конца дней сидеть у камина в гостиной, глядя на то, как сосредоточенный граф читает газету? Нет, Сергей Александрович уедет в кругосветку, а я отправлюсь домой. Всё верно. Отчего же тогда так больно?