Хранитель мечты

— А теперь я пью за Англию и короля Генриха! И да правят они безраздельно!

Тост поддержали все приглашенные, за исключением насупившихся Айвора и Кайлида. Со стороны крестьян последовали куда менее единодушные приветствия, сопровождаемые ропотом по-уэльски. Рейн ненадолго поднес к губам кубок в форме дракона, потом протянул его Арианне.

— Пей, жена.

— Да у меня в глотке застрянет даже капля, выпитая за Англию! — процедила Арианна, сжимая в кулаки лежащие на коленях руки. — С меня хватает и того, чтобы сидеть здесь и слушать, как твои друзья злорадствуют над судьбой страны от которой отсекли кусок, как от мясного пирога!

Светлые глаза Рейна сузились, рот сжался в упрямую линию. Арианна приготовилась к тому, что вино будет влито ей в горло насильно. Однако муж ограничился пожатием плеч.

— Такова цена поражения.

— По крайней мере, мне служит утешением мысль, что это ненадолго. Настанет день, когда король Артур восстанет со своего золотого ложа на острове Авалон и поднимет волшебный меч, чтобы навсегда выбросить вас за пределы страны! Настанет день, когда он снова воссядет на английский трон! Великий прорицатель Майрддин предрек ему полную и окончательную победу.

— Тот, кого у нас называют Мерлином? Хм... — длинные пальцы Рейна пробежали вверх-вниз по драконьему хвосту кубка. — Талиазин что-то говорил мне о том, что ты слывешь ясновидящей, так ты уж не поленись, дай мне знать, когда Артур начнет восставать с ложа, чтобы я мог попереживать.

— В этом и заключается недостаток нормандцев... один из великого множества присущих им недостатков. У вас нет ни на грош воображения.

— Как раз наоборот. Мне хорошо известно, какая вонь идет от человека, умершего несколько дней назад, поэтому мне нетрудно представить ужасающее зловоние короля Артура, который гнил на своем золотом ложе в течение шести сотен лет. Если настанет день, когда он окажется на английском троне, Лондон обезлюдеет через пару часов.

Разъяренная до полной потери чувства страха, Арианна швырнула ему в лицо самое страшное оскорбление, которое только могла придумать:

— Вы — не настоящий рыцарь, сэр!

В ответ Рейн озадачил ее, внезапно расхохотавшись. Он откинул голову, и солнце осветило его крепкую загорелую шею. Арианна вдруг забыла, о чем они только что спорили. До чего же у него угловатые, резкие скулы, словно высеченные из бронзы, и какой красивый рот...

Никогда еще она не чувствовала такого странного, такого противоречивого отношения к человеку. Он и пугал ее, и отталкивал — и при этом тянул. Ей это очень и очень не нравилось.

— Смейся, смейся! Все равно этот день настанет, — сказала она с возмущением и почему-то с дрожью в голосе. — Тогда нормандская кровь исчезнет с лица земли!

Рейн все еще улыбался, и глаза его были в этот момент не цвета кремния, а цвета дыма над костром. И эти дымно-серые глаза смотрели на ее губы.

— Нормандская кровь будет течь и в твоем сыне, Арианна. Будь уверена, ты подаришь мне сына.

Ей показалось, что сердце вдруг перестало биться. Когда же оно застучало снова, то неровно, рывками.

— Нет... этого не будет...

— Будет. Сегодня ночью я намерен зачать дитя в твоем лоне.

Глава 10

Рейн стоял коленями на сладко пахнущих камышовых стеблях, не отрывая взгляда от постели. Верхнее покрывало из серого меха было откинуто, фиалки сплошь устилали тонкие камлотовые простыни.

Епископ взмахнул кадилом, и длинные ленты ладана, свиваясь, потянулись вверх, к вышитому балдахину. Сквозняк покачивал бронзовые светильники, на цепях свешивающиеся с потолка. От этого жутковатые тени бегали по стенам, украшенным позолотой. Слабый голос старика епископа шуршал, как палые листья, когда он затянул «Dominum vobiscum».

Рейн думал о том, что никогда еще брачное ложе так не нуждалось в благословении, как на этот раз.

Как Бог свят, он предпочел бы, чтобы все произошло по согласию. Но, по согласию или нет, он собирался лишить жену девственности. В эту ночь их брак должен, обязан был осуществиться, на случай если князю Оуэну взбредет в голову завтра явиться под стены Руддлана с требованием вернуть ему дочь и замок. Более чем от соблюдения мирного договора, более даже, чем от его личного пребывания в замке, права Рейна на Руддлан зависели от его обладания Арианной.

Епископ поднял кропильницу, капли святой воды брызнули сквозь отверстия в серебряном сосуде, покрыв простыни влажными пятнышками. Каждое из пятнышек расплылось, позволив темный матрац стал просвечивать сквозь тонкую ткань. Казалось, постель испещрили капли крови. «Кровь... рано поутру мне понадобится девственная кровь Арианны на простынях», — думал Рейн. И еще он думал о том, как сильно хочет зачать этой ночью сына.