Хранитель рода. Ученица

— Куратор… маги тоже люди, и они тоже ведут себя… по-всякому. И среди магов идёт борьба за власть, влияние… места в Сенате или, как у вас, в министерстве. Визенгамот у вас всё же наследственный орган и туда могут попасть лишь члены древних фамилий. Хранитель же всегда маглорожденный, а потому он плохо разбирается во всей этой внутренней кухне. На такого человека, ничего не понимающего в делах, можно легко повлиять, чтобы в будущем переманить обновлённый род на свою сторону. Твой учитель совершенно справедливо опасался, что на родине за влияние на тебя начнётся настоящая война, тем более сейчас, когда на родине начались глобальные процессы перестроения общества… Чем всё закончится — только высшие знают. Но чистокровные рода возвращают своё влияние. Конечно, они уже никогда не вернут той власти, что у них была до семнадцатого года, но всё же у нас поняли, что именно они являлись стабилизирующим фактором. Здоровый консерватизм в обществе всегда полезен для него, как сдерживающий фактор. Именно его нам сейчас не хватает. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Мистер Кливен объяснял мне нечто похожее. Не всё понятно, но я разберусь. У меня хорошая память, господин Костров, и наш с вами разговор я запомню.

— Гм… понятно… здравый подход. Тогда слушай дальше. Естественно сейчас начинается драка за влияние, места в сенате и тому подобное. А также обсуждается каким образом будет происходить возвращение чистокровных родов. И тут уже важен другой фактор — от чьего имени будут эти рода выступать. Каждая группировка, имеющая влияние, начинает поддерживать тот род, который близок им.

— А к какой принадлежите вы?

— Мы стража. Сначала стража империи, потом СССР, чьей стражей мы будем через пять лет… кто знает. Но в любой ситуации стража нужна государству. Вы англичане более индивидуалисты, а у нас привыкли, что один в поле не воин. Собственно, потому у нас точек пересечения с обычным правительством намного больше, чем у вас. И как бы ни поворачивались дела, но мы всегда выступаем на стороне законного правительства. Новый семнадцатый год не нужен никому, ни магам, ни тем, кого вы называете маглами. Так что я скорее центрист, выступающий за сильную власть. Скоро скорее всего нам придётся отступить. Слишком уж набрали обороты деструктивные процессы, но рано или поздно, я надеюсь, они закончатся.

— Тогда в чём будет заключаться ваша обязанность?

— В защите вас от постороннего влияния. Из-за ошибки одного сотрудника сената, который неверное сформулировал приказ о предоставлении мне полномочий, я получил право говорить за сам сенат, чем твой наставник и воспользовался. Так что о твоей защите он позаботился. Потому до семнадцати лет тебе не придётся волноваться, что тебя вовлекут в разборки группировок в России. Прямой контакт Сената и тебя договор запрещает прямо. Только через меня.

— А вы на моей стороне? Как я могу быть в этом уверена.

— Правильный вопрос, — хохотнул Костров. — Даже если не учитывать клятву куратора, я бы просто не посмел нарушить посмертную волю после всего произошедшего. Исчезновение клейма предателя — это далеко не безобидная вещь, которой стоит пренебрегать живым. Идти против посмертной воли такого человека равносильно тому, чтобы добровольно навесить это клеймо на себя.

— Понятно… так в чём будет заключаться ваша обязанность?

— В обучении тебя делам рода. Хотя, тут вопрос насколько это тебе нужно. Я обязан буду стать крёстным наследника и вот здесь я не намерен пренебрегать обязанностями. Твоё дело, как Хранителя, научить его магии рода, а моё, как крёстного и куратора, научить ориентироваться в происходящем на политическое арене, чтобы никто не смог воспользоваться его неопытностью. С тобой сложнее… Если ты не захочешь участвовать в этих игрищах, то можешь отстраниться, передав все дела мне. Или можешь учиться вместе с наследником и сама решать свою судьбу. В любом случае, до твоего семнадцатилетия у тебя есть время подумать.

— То есть до семнадцати лет меня защищает ваша клятва?

— Не моя. Она дана от имени Сената. Чтобы потом ни случилось со мной, но клятва будет действовать.

— И меня оставят в покое?

— Хотел бы я посмотреть на то, что останется от рискнувших нарушить эту клятву, но, думаю, таких идиотов не найдётся.

— Ясно… — Гермиона медленно встала. — Вам ведь архив нужен.

— Я за ним пришёл.

— Когда учитель… в тот день, когда он умер и обнимал меня, он попросил отдать вам все бумаги… Но он и просил меня их посмотреть. Вы дадите мне это сделать?

Костров пристально посмотрел на девочку.

— Ты действительно этого хочешь? Там очень страшные вещи показаны.

— Учитель сказал, что это будет его последним уроком мне. Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но…

— Гм… последний урок… Признаться, тоже не понимаю, что имеется в виду. Но раз он просил, я не рискну вставать между вами. Сейчас?

— Не хочу тянуть. Я и родителей предупредила, что буду здесь допоздна разбирать бумаги о которых просил учитель. Они понимают и не будут тревожить. Идёмте.