Хранитель смерти

Алиса вспомнила Сулея в те моменты, когда он давил и подчинял. В голове с фотографической точностью возник его гипнотизирующий, лишающий воли взгляд. Эти глаза теплого чайного оттенка, которые могли пронизывать насквозь, выпивать любую способность к сопротивлению и превращать в послушного раба.

Как умолкали, прекращали спорить все, кто попал под воздействие…

Как Сулей превратился из обаятельного и мудрого инквизитора в диктатора — или просто сбросил маску…

А может, он всегда таким был, просто раньше у магов не было причин ему возражать…

— Я все-таки попробую, — сказала Алиса. — На какой там крыше Сулей?

* * *

Он отыскался на крыше управления инквизиции — невидимой крыше невидимого этажа.

Поэтому добираться до нее пришлось изнутри. Может, верховные и высшие и могли видеть скрытые этажи, но Алиса точно нет.

В управлении предсказуемо оказалось безлюдно. Все сотрудники отправились воплощать очередной безумный план Сулея. Или все тот же, старый, но затянувшийся до агонии план. Если посмотреть со стороны, действия верховного казались уже откровенно беспомощными. Интересно, он сам это замечает? Или, может, понимает больше, чем Алиса, и знает, что это не беспомощность, а действенная стратегия?..

Пришлось довольно долго искать выход на крышу. На верхнем этаже управления уже не было кабинетов и залов. Там располагался заповедник магических существ. Со стороны он смотрелся безобидно и даже в чем-то уныло — бесконечные изгибы коридоров с редкими дверьми то здесь, то там. За каждой дверью в просторном, расширенном магией зале обустроили комфортную среду обитания для тех или иных редких видов. Таблички указывали, где кто. Заглоты, солнечные зайчики, кроты пяти измерений, рыба-доля, способная перекраивать судьбу человека… Интересно, для рыбы там, за дверью, есть аквариумы или зал целиком превратили в резервуар? Но все двери были заперты — не заглянешь. Да Алиса и не рвалась внутрь. Ей хватило знакомства с солнечными зайчиками во время побега Ландау. От одного воспоминания о глазастых пятнах со змеиными языками, прожигающими насквозь, бросало в дрожь. Их-то зачем разводят, если они не редкий вид? Ландау говорил, летом их становится даже слишком много… Хотя созданий могли держать в заповеднике для исследований. Внизу, через этаж, находились исследовательские центры.

Алиса уже всерьез начала опасаться, что выход на крышу придется искать в помещениях с тварями, как вдруг обнаружила узкую запасную лестницу. С площадки вверх вел люк. Он оказался открытым.

Крыша выглядела… как крыша. Она не сделалась невидимой, стоило очутиться снаружи. Возможно, маскировочные чары предусматривали, что кто-то будет выходить наверх. Поверхность была ровной, по краям — небольшие парапеты. На одном из них сидел на корточках Сулей и меланхолично разглядывал пропасть внизу.

Рядом на парапете стояла бутылка с зельем. Глаза фигурки горели алым. Они теперь все время горели, не затухая ни на миг.

Сулей не плел узоры и не читал заклинания. Просто сидел и смотрел то вниз, на беготню крошечных фигурок у администрации, то вдаль, на туманный горизонт, над которым нависли темные брюха туч. Обернувшись на звук шагов, он поморщился и встал.

— Добрый день, — сказала Алиса, не желая затягивать. — Вам же рассказывали, что возвращаются мертвые? Помогите нам их… — она хотела сказать «убрать», но это звучало как-то бесчеловечно. Будто речь о мусоре, — …отправить обратно за Грань. К Ире вернулся дед. Вы помните Иру? Ваша секретарша…

Кажется, она зря это добавила. Сулей был ненормальным, но не слабоумным же. С чего ему забывать Ирку?

Он отреагировал невнятным хмыканьем. Глаза смотрели затуманенно, как у пьяного. Алиса застала верховного инквизитора в момент слабости. Но лучше уж так — зато он не давил и не гипнотизировал взглядом.

— Несомненно, — пробормотал он после долгой паузы. — Иру я, несомненно, помню.

Алиса ждала. Как с ним сейчас разговаривать, она не знала. Что делать, когда тебе не говорят ни «да», ни «нет» и смотрят сквозь тебя, видя какие-то свои картины, несуществующие пейзажи и давно истлевшие города?..

— Несомненно… интересно, кого же я все-таки так наказал, — наконец ожил Сулей. Алиса мысленно застонала. Нет, хорошо, что он сам заговорил о тайне ее прошлого. Но выбрал самый неподходящий момент!

— Не похоже, чтобы вы могли совершить что-то серьезное, — продолжал Сулей. — Я не вижу в вас… нет, не задатков, задатки есть у всех, другое дело — что именно они задают… Не вижу отблесков былой силы. Я помню Никольского. С самого начала было видно, что у него за душой нечто грандиозное… Никто не удивился, когда столица избрала его главой ложи. Я помню Еву Лопес…

Проклятие, какой бред. Он собирается перечислить всех, кто мог ходить в прошлое? Всех, кого он когда-то наказал? И зачем — чтобы донести до Алисы, что она по сравнению с ними ни на что не способна? Стало обидно. Она отлично знала, что является рядовой молодой ведьмой. Училась лениво, но уверенно, верила, что все еще впереди… И как это понимать — «у него за душой нечто грандиозное»?