Хранители Хрона (СИ)

Чувство невесомости, покой и уют, периодическое бульканье пузырьков в воде. Он будто вновь оказался в утробе матери. Конечно же не возможно помнить, что мы испытывали под материнским сердцем первые 9 месяцев своего существования, но где-то там, в глубине сознания наверное у каждого хранится искорка воспоминания об этом. И, как тогда, вдруг покой сменяет нарастающее давление, мир вокруг сжимается, ритмично сужаясь с каждой минутой, секундой, мгновением, пока его не выталкивает наружу в жестокий и опасный окружающий мир. Но если в тот раз на выходе его встречала любящая мать, то сейчас его приветствует слепящий свет, бьющий казалось со всех сторон, и боль. Боль на грани безумия.

И тут боль эта пропадает так же резко, как и пришла. Свет уже не такой нестерпимый и он даже рискнул приоткрыть глаза. Сквозь марево начали проявляться очертания окружающей обстановки. Он лежит на спине абсолютно голый. Над ним какой-то механизм овальной формы, весь усеянный источниками света, пучки которого освещали его. Так же по бокам корпуса механизма располагалось огромное количество манипуляторов, назначение которых так сразу и не поймешь. В сознании услужливо всплыл образ насекомого — многоножки. Вот они пришли в движение и направились к разным участкам обнаженного тела. Какие-то из них едва касались кожи, другие буквально вгрызались в плоть, но боли почему-то не было. Ощущения были сравнимы с манипуляцией хирурга под местной анестезией — ты чувствуешь, что в твоём теле копошатся, но самый большой дискомфорт при этом — страх. Вот пара манипуляторов остановилась прямо напротив глаз. На концах их было две сферы, напоминающие окуляры бинокля. В них началось какое-то мерцание, от которого он не мог отвести взгляд, потом резкая вспышка и мир вокруг померк.

И вновь вокруг чувство невесомости. Снова периодическое бульканье пузырьков и безмятежный покой. И опять тело со всех сторон сжимает давление, его снова вырывают из уютного беспамятства вспышкой неутолимой боли, которая так же внезапно пропадает. И снова он голый на столе, опять с ним производят какие-то действия механические конечности ужасной многоножки и снова экзекуцию прерывают две сферы на концах манипуляторов, проецирующих некий поток в его глаза.

И так из раза в раз. Долго. Вечность. Жизнь. Он уже не помнит кто он. Он уже не знает что он. Его сознание — вакуум. Оно пытается обрести разум, но каждый раз два окуляра на манипуляторах стирают все зачатки мыслительного процесса.

И вновь он в невесомости. И снова вокруг умиротворяюще булькают пузырьки. И вновь покою и безмятежности приходит конец. Но на этот раз все по другому. Все совершенно не так, как десятки, сотни, тысячи раз до того.

Сначала по телу пробегает ощущение звуковой волны. За тем раздается приглушенный, но от этого не менее тревожный вой сирены. И окончательно из забытья его вырывает сотрясающий удар.

Он открывает глаза. Видно плохо, как будто он открыл их в мутной воде. Он пытается пошевелить руками. Движения заторможенные, будто окружающее пространство сопротивляется. Правая рука касается лица. На ней маска. Ощупывая ее, он обхватил гофрированную трубку, отходящую от маски. Так и есть — он в воде. Точнее под водой, поэтому так плохо видно, поэтому движения так заторможены.

Он начинает двигаться, перебирая руками тот самый шланг. Периодически мир сотрясают все новые удары. Вот конец шланга начинает подниматься вверх, двигаясь за ним он упирается руками во что-то плоское. Крышка? Что это? Крышка — это то, что что-то закрывает — сосуд, емкость, контейнер, помещение. Да. Это точно крышка. А если это крыша? Крыша, потолок… а может пол? Откуда в невесомости ему знать где верх, а где низ? Замерев на несколько секунд, он почувствовал как ноги коснулись поверхности. Притяжение все же есть. Слабое, но есть, а значит это не невесомость. И значит потолок действительно потолок. Но почему выход должен быть через потолок? Выход из помещения чаще всего в стене. Но помещение чаще всего не заполнено водой. А заполнять водой удобнее всего сверху.

Этот мыслительный процесс был похож на снежный ком. Сначала маленькая снежинка прилипает к другой такой же крохотной снежинке. За тем площадь их увеличивается и вот уже снежный шарик собирает на свою поверхность десятки снежинок. Когда объем увеличивается — шар уже собирает пласты снега. Так же и тут. Начиная обдумывать каждое движение, каждое действие, он возвращал свой разум. Кто он? Где находится? Отложим это на потом. Сейчас нужно выбраться из емкости. Определенно он был в емкости. Если широко расставить руки, то можно нащупать скользкие поверхности ее стен.