Хранители Кольца

был лебедь гордый вознесен,

венчавший носовой отсек.

На запад отплывает он,

наследник первых королей,

в кольчуге светлой, со щитом,

завороженным от мечей

резною вязью древних рун;

в колчане – тяжесть черных стрел,

упруг и легок верный лук —

драконий выгнутый хребет, —

на поясе – заветный меч,

меч в халцедоновых ножнах,

на голове – высокий шлем,

украшенный пером орла,

и на груди – смарагд.

В Заморье от седых холмов

у кромки Торосистых льдов

Эарендил на юг поплыл,

в мерцанье северных светил;

но вот ночные небеса

перечеркнула полоса

пустынных, мертвых берегов,

проглоченных Бездонной Мглой,

и он свернул назад, домой,

теснимый яростью ветров

и непроглядной тьмой.

Тогда, раскинув два крыла,

к Эарендилу на корабль

спустилась Элвин и зажгла

на влажном шлеме у него

живой светильник, Сильмарилл,

из ожерелья своего.

И вновь свернул Эарендил

на запад солнца; грозный шторм

погнал корабль в Валинор,

и он пробился, он проник

в иной, запретный смертный мир —

бесцветный, гиблый с давних пор, —

по проклятым морям.

Сквозь вечно сумеречный мир,

сквозь вздыбленное буйство лиг

неисчислимых, над страной,

схороненной морской волной

в эпоху Предначальных Дней,

Эарендил все дальше плыл

и вскоре смутно услыхал

обвал валов береговых,

дробящих в пене между скал

блеск самородков золотых

и самоцветов; а вдали,

за тусклой полосой земли,

вздымалась горная гряда

по пояс в блеклых облаках,

и дальше – Заокраинный Край,

Благословенная Страна,

и над каскадами долин —

цветущих, светлых – Илмарин,

неколебимый исполин,

а чуть пониже, отражен

в Миражном озере, как сон,

мерцал огнями Тирион,

эльфийский давний бастион,

их изначальный дом.

Оставив свой корабль у скал,

поднялся он на перевал

и неожиданно попал

в Благословенный Край,

где правит с Предначальных Лет

один король – король навек —

и где по-прежнему живет,

не зная ни забот, ни бед,

Бессмертных род – живой народ

из мифов и легенд.

Пришелец был переодет

в одежды эльфов, белый цвет

искрился на его плечах,

а эльфы, снявши свой запрет,

поведали ему – в словах

и недоступных всем иным

виденьях – тайны старины,

преданья о былых мирах

и старины о том, как мрак

густел, но отступал в боях

перед Союзом Светлых Сил —

Бессмертных и людей.

Но даже здесь Эарендил

судьбы скитальца не избыл:

от Элберет он получил —

навечно – дивный Сильмарилл,

и два серебряных крыла

Владычица ему дала,

чтоб облететь по небу мир

за солнцем и луной.

И вот взлетел Эарендил,

навек покинув мир иной

за гордой горною грядой,

подпершей небеса.

Он устремляется домой —

рассветной искрой островной,

расцветившей перед зарей

туманный небосвод.

Пока была светла луна

и зажжена его звезда,

за много лет он много раз —

небесный страх вселенских тайн —

над Средиземьем пролетал,

где отзвуком былых веков

из Первой и Второй эпох

всегда звучал печальный стон

бессмертных дев и смертных жен.

И он не улетал домой:

он путеводною звездой

звал нуменорцев за собой,

указывая путь морской

в их отчие края.

На этом мелодическая декламация завершилась. Фродо открыл глаза и огляделся. В середине зала он увидел Бильбо. Улыбающиеся эльфы дружно аплодировали. Когда аплодисменты эльфов смолкли, один из них сказал:

– А теперь нам надо послушать твою песню еще раз.

– Спасибо, Линдир. – Бильбо встал и раскланялся. – Но это было бы слишком утомительно.

– Для тебя-то? – со смехом переспросили эльфы. – Ты ж никогда не утомляешься от чтенья своих стихов! А без повторного чтенья мы ничего не определим.

– Что-что? – вскричал Бильбо. – Вы не сможете отличить мою манеру от манеры Дунадана?

– Мы с трудом различаем творения смертных.

– Чепуха, Линдир, – вскинулся Бильбо. – Не верю я, что у вас такой грубый слух. Спутать творения человека и хоббита – все равно что не отличить яблоко от горошины!

– Возможно. И огороднику это было бы непростительно. Но у нас-то масса своих собственных дел, и сравнивать плоды земные нам недосуг.

– Не будем спорить, – отозвался Бильбо. – Меня почти усыпило столько пения и музыки. Я загадал вам загадку, а вы уж угадывайте… коли есть охота.

С этими словами он подошел к Фродо.

– Видимо, песня превзошла мои ожидания, – с невольной гордостью сказал он племяннику. – Они редко просят о повторном исполнении. Но, так или этак, свое я сделал. Ну а тебе удалось догадаться?

– Я даже и не пробовал, – улыбнулся Фродо.

– Да и незачем, – сказал Бильбо. – В песне все мое. Дунадан предложил мне только смарагд. Ему это почему-то показалось важно. А может, он решил, что я не справился с песней… или уж если взялся в доме у Элронда за создание песни про Эарендила, то это целиком и полностью мое дело. Ну, и тут он, пожалуй, прав.